Аид: иная судьба [Елена Владимировна Кисель] (fb2) читать постранично, страница - 2

испугалась: как кинется в чащу! А так бы я вам молока принес. Холодного.

Видно было, что никуда местное критское отродье не собирается.

— Настырный, — одобрительно крякнул один из куретов под яблоней. — Так и быть, скажем тебе, только ты уж никому не проболтайся. Сынка мы Кронова стережем. Климена. Который от Реи.

— Сказа-а-а-ал! — протянул мальчишка и оттопырил тонкие губы презрительно. — Крон своего сына сожрал, это на Крите последний сатир знает.

— А вот и не сожрал! — вмешался курет помоложе. — Подменила она его, значит. То ли сыром, а то ли каменюкой. А нас, значит, сюда поставила. Надежная охрана, стало быть, чтобы. И наказ дала, строгий: все время в щиты лупить. Если, значит, младенчик заплачет — так чтобы его заглушить.

— В Тартар сойти, — сказал мальчишка, поразмыслив, — это ж как он должен орать, чтоб вы его так заглушали!

Очередной удар по щитам подзадержался, и вместо него донесся другой — с северного края острова.

Куреты забормотали, нахмурились. Мальчишка — остроскулый, со сбитыми ногами, с черными волосами, в беспорядке ползущими на глаза — хмыкнул, выудил яблоко из травы. Сочно хрустнул.

— А долго лупите? — осведомился.

— Да уж лет десять, наверное, — вздохнул курет, спускаясь с яблони. — Тоска смертная. Только приказ есть приказ. Мы, понимаешь, намертво. Нас надежнее нет.

Мальчишка задрал черные брови.

— Это уж точно, — согласился он непонятным тоном. — Ну, вы лупите, лупите. Может, этот сын Крона и Реи лет до восьмидесяти реветь будет. И в пеленки пачкать. Ему, сволочи, больше и заниматься нечем.

Куреты переглянулись и грохнули в щиты грозно.

— Выдеру, поганец! — грянул забывший об усталости рыжеусый.

— Сперва догони! — послышалось уже откуда-то издалека. — Увидите козу — скажите, чтобы долго с вами не оставалась, поглупеет!

— Ах ты ж… — рыкнул было рыжебородый, потом осекся, закачал головой. — Вот ведь характер скверный. И родилось же такое у кого-то.

И снова копья грохотнули о щиты. На сей раз — по делу. Заглушая отчаянный вопль:

— Аи-и-и-и-ид!!

Из-за зеленого холма показалась нимфа: статная, полногрудая, тяжко дышащая всей грудью под мало что скрывающими зелеными одеждами.

Глянула на куретов, молчаливо глядящих на нее. И взорвалась страшнее вулкана, не дожидаясь хоть каких-то слов:

— Чего вылупились, обалдуи?! По лбу своими копьями себе вдарьте, сколько раз говорила! Мальчик где?!

Куреты рассматривали ее медленно и основательно. Узнавали.

— Адрастея, — сказал наконец рыжебородый. — Какой мальчик-то? Приходил тут какой-то паскудник. Козу потерял, искал.

— Тартар побери эту козу! — запричитала нимфа, в изнеможении опускаясь на травку. — Куда хоть он скрылся — знаете?! Не знаете? Да ну, кого я спрашиваю — никто же не знает. Весь в папашу своего, чтоб его… и ведь воспитывали же! Старались! Так нет, носится по острову, будто там у него не шило — Кронов Серп с рождения торчит. Кабы знать, кабы знать! Веревки вам в руки бы вместо щитов с копьями! И держать…

Куреты переглядывались, перекидывались удивленными взглядами. Забывали грохотать в щиты.

— Что за мальчик-то? — спросил наконец тот, который лежал под яблоней.

Нимфа шмыгнула носом, пробормотала, что это не мальчик — это наказание для мира. И побрела куда-то за другие холмы, бормоча, что вот, лучше бы кой-кого проглотили, не пришлось бы мучиться, оно бы еще и полезнее пошло.

Между двух крутых зеленых холмов Адрастея остановилась и вскрикнула пронзительно:

— Аид! Ну, если дальше бегать будешь — я тебе такое…

Куреты переглянулись уже на третьем обещании — и торопливо грохнули в щиты.

— Аид, — сказал потом рыжеусый, — невидимый, значит. Ну, самое имечко для такого-то поганца. Сморгнешь — а его не видно, стало быть.

— Не имя это, — отозвался задумчиво тот, что с кудрями иззелена, — прозвище. Невидимка, стало быть… Ну-ну.

Но под взглядами товарищей опомнился, стер с лица неуместную ухмылку и послушно ударил в щит.

СКАЗАНИЕ 1. О ЗЛОБНЫХ ТВАРЯХ И РАЗГОВОРАХ ЗА ЯБЛОКАМИ

Амалфея! Амалфея!

Матерь — Дойная Коза!

У Идейской у пещеры

Ты скакала по скалам,

В тайнике горы лелея

Сына мощного небес.

В. И. Иванов

— Тебе бы пошел меч, — сказали мне однажды.

Тот, кто сказал, давно получил по зубам. Как все, кто говорил: «Он — вылитый отец, и значит — между ними нет разницы».

Месяцы улыбаются мне серпами. Теми, которые я якобы мог взять вместо оружия.

Став при этом — как тот, иной. Чужой и чуждый.

Который упорно глядит на меня из отражений — почему мне вообще кажется, что он там мечник?!

Очень жаль, что отражению по зубам не дашь.

— Мне не идет меч, — говорю я ему нудно раз за разом. — Ни серп. Ни другой меч. Ты знаешь, почему. Я не ты.

Он смеется. Этот, который в отражениях. Кривая, вымученная улыбка — но я понимаю, что это смех.

С