Коплан сеет панику [Поль Кенни] (fb2) читать постранично, страница - 3

намерен продавать секреты или вредить Советскому Союзу. Нет... Допустим, я хочу сделать маленький подарок в обмен на право проживания.

— Ваше внимание меня глубоко трогает, но я сомневаюсь, чтобы танцор мог нам сообщить нечто оригинальное в иной области, кроме танца, — иронически сказал Коплан. — Мы имеем хорошие источники информации.

Некрасов не обиделся.

— Ваше право не принять мой подарок, если вы считаете возможным обойтись без него. Для меня самое важное, чтобы вы не отправили меня в СССР.

Чокнутый — или наивный — непременно настаивал бы на огромной важности сведений, принесенных им, но русский явно не старался набить себе цену.

После короткого размышления Коплан произнес:

— В общем, вы не антикоммунист, вы патриот, один из тех, кому режим покровительствует, поскольку вы постоянно ездите за границу, и, однако, вы не хотите возвращаться. Почему же? — Он насмешливо добавил: — У вас неприятности в супружеской жизни?

Некрасов долго смотрел на него, прежде чем ответить. Потом, скрестив руки, он сказал глухим голосом:

— Я дорожу своей жизнью и свободой, не более того. Я не хотел говорить при инспекторах полиции, допрашивавших меня с помощью пришедшего неизвестно откуда переводчика. С вами другое дело: я уверен, что мои заявления не просочатся в прессу. В действительности я был агентом-связником разведгруппы^[2].

Коплан достал портсигар и нажал защелку.

— Допустим... Это еще меньше объясняет ваше поведение, — сказал он, засовывая сигарету в угол рта. — В таком положении не кидаются в лапы полиции добровольно.

— Иногда этот выход — наименьшее зло, — возразил Некрасов. — Я предпочел уйти таким образом прежде, чем меня убьют. А мне это грозило.

— Все, кто вступает на этот путь, знают все заранее, — заметил Коплан, прежде чем опустить крышку зажигалки. — Что вас так деморализовало?

Он указал русскому на кресло, сел боком на край стола.

— Меня пытались убить в Швеции, а в Париже едва не сбили машиной, — ответил Некрасов. — Поскольку маршрут нашей труппы известен заранее, найти мой след было не трудно.

— Если вы провалились, это дополнительная причина быстренько вернуться в СССР, — заметил Коплан дружеским тоном. — Вам трудно было бы найти лучшее убежище.

— Может быть, — признал Некрасов. — При условии, что я бы не знал, кто хотел меня убить и почему. А я не имею об этом ни малейшего понятия. Если бы меня засекла контрразведка одной из европейских стран, меня бы арестовали... или установили слежку. Они не пытались бы меня ликвидировать.

— Вы считаете, что два нападения на вас были организованы вашими соотечественниками? — осведомился Коплан.

— Я совершенно ничего не знаю, — признался Некрасов. — Я не исключаю эту гипотезу, поскольку не могу сформулировать ни одной стоящей.

Он говорил без возбуждения, в здравом уме, как человек, оказавшийся перед неразрешимой проблемой, но не старающийся произвести впечатление на собеседника. Казалось, он был искренним.

— Может быть, перейдем к деталям? — предложил Коплан. — По идее, ваша первая реакция должна была побудить вас предупредить вашего начальника: он изъял бы вас из обращения и направил в место, известное ему одному. Почему вы рассказываете мне то, о чем умолчали перед ним?

На лице русского отразилась усталость.

— Я устал от такой жизни, — пробормотал он. — Вначале я согласился, потому что это казалось мне захватывающей и не очень опасной игрой; я выполнял задания для своей страны: переправлял сообщения или микрофильмы, которые мне передавали профессиональные агенты. Но мало-помалу я понял риск, которому подвергал себя: достаточно было одному из этих информаторов оказаться под наблюдением, чтобы меня арестовали и приговорили к нескольким годам тюрьмы. Эта перспектива отравила всю мою жизнь, испортила мне удовлетворение от творчества и лишила радости мои поездки. Покушения на меня переполнили чашу. Разумеется... Некоторые люди не могут бесконечно выдерживать нервное напряжение тайной деятельности, а в этой профессии в отставку не выходят.

Коплан мимикой выразил понимание.

— Короче, — резюмировал он, — вы хотите исчезнуть, сменить имя, начать с нуля. И рассчитываете на мою помощь?

— Да, — сказал Некрасов. — Идеальным было бы, если вы смогли бы выдать меня за мертвого: самоубийство, несчастный случай, все, что хотите. Повторяю: я умею быть благодарным.

Коплан вытянул руку, чтобы стряхнуть пепел сигареты в пепельницу.

— Вытаскивайте из рукава ваш козырь, — спокойно предложил он.

Глава 2

— До Парижа мы выступали в Стокгольме, и давность моей информации не превышает десяти дней, — подчеркнул Некрасов. — Я получил ее от информатора, специализирующегося на атомной энергии. Чтобы не давать улик на случай возможных преследований, он передает мне свои сообщения исключительно в устной форме.

— Способ разумный, но малопригодный для переправки новостей технического характера, — возразил