Три купальщика и йельский выпускник (в переводе Владимира Муравьева) [Уильям Сароян] (fb2) читать постранично, страница - 2

нырнул.                                                                                               

Через три секунды, не больше, я услышал, как орет Джо, как мой братан Мурад орет и как я ору Оказывается, мы вляпались в ил по самые локти, еле-еле высвободи­лись и каждый не знал, как там остальные. И все трое стояли, увязнув в грязи по колено, в клокочущей ледяной воде.

Ныряли мы с места; если б с разбега, то мы бы зары­лись в грязь головой вперед аж по щиколотки и протор­чали бы там вверх ногами до лета, а то и дольше.

Так что мы немножко испугались, но все-таки были очень довольны, что остались в живых.

А пока мы так стояли, разразилась гроза.

— Уж теперь чего ж, - сказал Джо, - вылезай не вылезай, под дождь все равно попали. Можем побыть здесь еще немного.

Нас била дрожь, но, понятное дело, поплавать все- таки было надо. Глубины там и трех футов^[1] не набиралось, но Джо исхитрился выпрыгнуть из грязи, сплавать на другой берег и вернуться тоже вплавь.

Плавали мы Бог знает сколько много времени, но, на верно, не больше десяти минут. Потом мы вылезли из илистой каши, оделись и, стоя под деревом, съели бутер­броды.

Дождь не переставал, а, наоборот, зарядил еще силь­нее, и мы решили идти прямо домой.

— Может, попутку схватим, - сказал Джо.

Но до самой Малаги на проселочной дороге не было ни души. В Малаге мы зашли в магазин, погрелись у печ­ки, потом скинулись и купили банку бобов и батон. Хозяина магазина звали Даркус, хотя он был не иностра­нец. Он открыл банку, разложил бобы по трем картонным тарелкам, сунул нам каждому деревянную вилку и нарезал батон. По годам он был, наверно, старик, а с виду нет, и веселый.

— Где были, ребята? - спросил он.

— Плавали, - сказал Джо.

— Плавали? - спросил он.

— Ну да, - сказал Джо, - открывали сезон на реке.

— Да чтоб меня окучили! - сказал бакалейщик. - Ну и как?

— И трех футов не будет, - сказал Джо.

— А вода холодная?

— Ледяная.

— Да чтоб меня удобрили! - сказал бакалейщик. -Повеселились?

— Как? - спросил Джо у моего братана Мурада. Джо сам не брался решать, повеселились мы или как.

— Уж и не знаю, - сказал мой братан Мурад. - Мы, когда нырнули, увязли в грязи по локоть.

— Выбирались-выбирались из грязи, - сказал я.

— Да чтоб меня подстригли! - сказал бакалейщик. Он открыл вторую банку бобов, отправил себе в рот вилку с верхом, а остальное разложил по трем картонным тарелкам.

— А у нас больше денег нет, - сказал я.

— Вы мне лучше скажите, ребята, - сказал бакалейщик, -зачем вам это понадобилось?

— Ни за чем, - отрезал Джо со всей решительностью, потому что все сходу не перечислишь, а рот его был набит бобами и батоном.

 — Да чтоб меня сложили ворохом и запалили! - сказал бакалейщик. - А ну, ребята, давай говори: вы из каких бу­дете? Калифорнийцы или иностранцы?

— Мы тут все калифорнийцы, - сказал Джо. - Я родился во Фресно на Джи-стрит^[2]. Вон Мурад, тот родился на Ореховой авеню или там неподалеку, в общем, по ту сто­рону Южной Тихоокеанской железной

дороги, а его бра­тан тоже где-то такое по соседству.

— Да чтоб меня оросили! - сказал бакалейщик. - Ладно, ребята, а ну, говори, какое у вас образование?

— А мы необразованные, - сказал Джо.

— Да чтоб меня сорвали с дерева и уложили в ящик! -сказал бакалейщик. - Давай тогда говори, ребята, какие знаете иностранные языки.

— Я говорю на португальском, - сказал Джо.

— Ах, вот ты какой необразованный! - сказал бакалей­щик. - У меня, милый мой, диплом Йельского универси­тета, и то я не говорю на португальском. А ты, сынок, твои как дела?

— Могу по-армянски, - сказал мой братан Мурад.

— Да чтоб меня срезала с лозы и съела ягодку за ягодкой девушка во цвете юных лет! - сказал бакалейщик. - Я не знаю по-армянски ни слова, а ведь я выпускник 1892 года. Ну, теперь ты, сынок, - сказал он.   

— Тебя как зовут?

-    Арам Гарогланьян, - сказал я.

— Сейчас попробуем, может, и выйдет, - сказал он. - Гар­огланьян. Вышло?

— Вышло, - сказал я.

—  Арам, - сказал он.

—  Точно, сэр, - сказал я.

- А ты на каком неслыханном иностранном языке мо­жешь разговаривать? - спросил он.

—  Я тоже могу по-армянски, - сказал я. - Это мой двою­родный брат - Мурад Гарогланьян.

— Да чтоб меня окучили! - сказал он. - Чтоб меня удо­брили, подрезали, собрали ворохом, запалили, сорвали с дерева и что там еще? А, ну да, сложили, кажется, в ящик, а еще чтоб меня срезала с лозы и съела ягодку за ягодкой девушка во цвете юных лет! Рептилии не попадались?

— Кто такие рептилии? - спросил Джо.

— Ну, змеи, - сказал бакалейщик.

— Не видали, - сказал Джо. - Вода была черная.

— Ага, черная, значит, вода, - сказал бакалейщик. -А рыбы?

— Не видали, - сказал. Джо.

У магазина остановился «форд», оттуда вылез старик, взошел на дощатое крылечко и появился перед нами.

— Открой-ка мне бутылку, Эббот, - сказал он.

— Судья Хармон, - сказал бакалейщик, - познакомьтесь, пожалуйста, с