Из глубины [Рене Маори] (fb2) читать постранично, страница - 4

выбрал такое имя. О прошлой его жизни до момента, с которого я сейчас начну рассказывать – он жил как все. Учился, работал, женился и даже обзавелся ребенком. Я говорю об этом лишь для того, чтобы вы не подумали, что герой появился из какой-то пустоты, как сейчас случается в большинстве современных литературных опытов. Имел он и индивидуальные черты, как все. Но самой главной его чертой было постоянное стремление все анализировать. Абсолютно любая вещь, попавшаяся на глаза, вызывала множество мыслей, в которых присутствовали и математическое формулы, и философские изречения, и туманные догадки об истинной сущности предмета. Это забавное качество было всего лишь невинной особенностью характера, но как же оно мешало в повседневной жизни. Особенно, когда Уго начинал озвучивать работу своего ума. В эти моменты он очень любил ухватить слушателя за рукав и, притягивая его к себе, отстукивать пальцем на чужом плече, каждую новорожденную мысль, а если мысль оказывалась еще и чрезвычайно полезной, то звонко хлопал несчастного всей ладонью. Понятно, что его жена вечно ходила в синяках. Она, бедняжка, даже бросить его не могла, уж слишком сильно любила. За что? За карие глаза, за тонкие брови, за высокий лоб, за неутомимый секс. А больше, по сути, любить его было не за что.

– И этого достаточно, – вздохнула Линда. – Я своего любила за гораздо меньшее, а он, все равно, меня бросил.

– И вот однажды он пришел куда-то. Неважно куда – в театр, на концерт, в группу психологической поддержки. Словом, куда-то туда, где собираются незнакомые друг другу люди. И как обычно, его взгляд уже был готов зацепиться за что-то, все равно, за что – за спинку соседнего кресла, за очки престарелой дамы, за… Но зацепился он за человека. Того, что стоял далеко. Причем в этом случае слово «далеко» означает «недосягаем». Актер на сцене – недосягаем, психотерапевт в группе – недосягаем, существует он – и все остальные. Уго был остальным. И, конечно, в любой другой ситуации, он лишь скользнул бы взглядом по фигуре и тут же перевел бы взгляд на что-то более интересное. Но по странной случайности эти двое столкнулись взглядами – серые глаза незнакомца выдернули Уго из толпы и, на мгновение ему показалось, что он перестал быть одним из остальных. Что-то тяжелое шевельнулось в нем, что-то бывшее с ним всегда, но сообщившее о своем существовании только теперь, и из самого центра груди вытянулось призрачное щупальце и зазмеилось навстречу точно такому же, но выходящему из груди другого. Так они встретились. И этот мимолетный контакт мог бы оказаться единственным в своем роде и не иметь продолжения. Но когда озадаченный Уго вернулся домой, с ним начали происходить какие-то незапланированные трансформации, целиком и полностью меняющие его характер. Он вдруг понял, что не может и не хочет анализировать ни странного человека, ни свои ощущения. Все структуры, формулы и мудрые изречения вымывались из его головы потоком качественно другой информации. Это были еще не сформированные желания и туманные картины, в которых невозможно было различить деталей.

Еще через пару дней оказалось, что Уго не в состоянии терпеть никого в радиусе меньше двух метров от себя. Он содрогался от мысли, что когда-то мог запросто притянуть человека к себе и беззастенчиво хлопать по плечу. Сначала он утешал себя тем, что, возможно, по каким-то причинам, у него просто обострилось обоняние, а ведь не все люди пахнут духами, но даже прежнее желание прижаться к пухлой жене, всегда отмытой и надушенной, тоже исчезло. Я бы сказал так – Уго перестал нуждаться в животном тепле и в то же время нуждался в нем как никогда, но только в весьма определенном. Он до судорог нуждался теперь в сероглазом незнакомце, хотя сам этого не сознавал. Ему бы это и в голову не пришло.

Молли передернула плечами:

– Господин Истерна, вы что же, хотите сказать, что герой вот так запросто поменял свою сексуальную ориентацию? Или он всегда таким был, но скрытым?

– Я вообще не хочу сказать ничего подобного, – ответил Истерна, раздосадованный тем, что его перебили. – Я создаю модель, чтобы на ее примере показать вам разницу между любовью и…

– И чем? – не выдержал Ференц. – Чем, скажите на милость?

– И страстью. Страстью, создающей Абсолют. А сейчас скажите, как мы назовем второго героя? Давайте вместе спросим его – какое имя он желает получить?

– Олаф! – предложила Грета.

– Почему?

– Мне нравится это имя.

– Вам нравится…, – Истерна закрыл глаза и покачал головой, – а ему нет.

– Назовем его Дин. – вдруг сказала Андре. – Так звали моего мужа. Он умер, а не ушел. Бросил меня, не изменив, и поэтому я легко произношу его имя.

– Подходяще, – кивнул Даниэль, – чем-то на мое похоже. Андре, ты лучшая среди всех этих куриц.

Истерна помедлил с ответом:

– Андре? – переспросил он, – Вас так зовут? Я бы назвал его Андре. Да, так будет лучше всего. Итак, наш Уго выяснил имя незнакомца и его это успокоило. Ведь теперь