Из глубины [Рене Маори] (fb2) читать постранично, страница - 2

комнате медсестры. Позовете.

Она выплыла из комнаты и почти в тот же миг в дверь протиснулся другой человек. Он сделал шаг до стула и опустился на него, словно хватаясь за спасительный якорь. Несмотря на слабое освещение, можно было разглядеть, что человек этот не очень высок, одет в мешковатые штаны и свитер, скрывающий очертания тела. В зеленоватом свете он казался почти бесплотным, только длинные до плеч волосы отливали какой-то красноватой теплотой, лицо же выглядело бледным. Шею его обвивал белый шелковый шарф, уложенный с большим тщанием, каждая складка была продумана и зафиксирована с особым изяществом.

– Какая очаровательная женщина, – прошептал Даниэль.

– Какой милый молодой человек, – пробормотала Молли.

– Несомненно, женщина, – отозвался Ференц.

– Ничего себе, женщины пошли… Это бесподобный красивый мужчина. – Прошипела Линда так громко, что ее услышали все.

– Здравствуйте, – сказал Истерна негромким бесцветным голосом. Чем сразу же отсек надежды определить его пол по голосу. – Я не привык к публичным выступлениям, поэтому прошу, чтобы разговор начали вы. А потом как получится.

Повисла недолгая пауза, каждый лихорадочно соображал, о чем бы таком спросить, чтобы разрешить сомнения. А сомнения в этот момент были у всех одни и те же.

– Вы верите в бога? – густым басом с игривыми нотками спросил Ференц. Интонация разительно не соответствовала смыслу заданного вопроса, но Истерна словно ничего и не заметил:

– Почему вы спрашиваете?

– Поговаривают, что вы состоите в секте?

– Секта предполагает наличие еще кого-то, – спокойно ответил Истерна. – А я одинок.

Молли дернула за рукав Ференца, уже открывшего рот, чтобы сказать что-то еще.

– Не слушайте его, господин Истерна, – сказала она, – он не знает, что говорит.

Но Ференц закусил удила:

– Госпожа Истерна, я всегда очень-очень интересовался вашей биографией. Да и как можно не интересоваться жизнью такой очаровательной женщины?

– Я уже говорил, что не люблю публичности ни в каких ее проявлениях и история моей жизни вряд ли просочилась в какие-то открытые источники. А что говорят? Да что только не говорят, отсутствие информации порождает домыслы.

– Нет, все неправильно! – громко сказала Молли. – Мы очень рады, что вы согласились на эту встречу. Не слушайте Ференца. Я читаю каждую вашу новую книгу и то, что опубликовано в Интернете. И вы очень помогаете нам… мне переживать этот самый тяжелый период моей жизни. Вы же знаете, что все мы здесь, в этой комнате – жертвы…

– Жертвы чего?

– Жертвы своих… привязанностей, – хмыкнул Даниэль и потряс в воздухе тощей рукой, – привязанностей. Клуб самоубийц-неудачников. Но мы каждый день собираемся для того, чтобы рассказывать друг другу о себе. «Я – Даниэль, и я хотел себя убить». Круто? Так что, госпожа Истерна, с нами нужно говорить осторожно, как с больными.

– А я не считаю себя больной. Я просто впечатлительная и влюбчивая, – оборвала его Линда. И даже попыталась топнуть ножкой, обутой в мягкую туфлю.

– Ненавижу слово «привязанность», – раздался высокий голос. Это Грета, до сих пор молчавшая, вступила в разговор. Она обладала удивительной внешностью, настолько нервной и утонченной, что казалась сосудом из такого тонкого стекла, до которого и дотронуться страшно. – Есть же другое слово – любовь! Быть жертвой любви – это так романтично…

– Что доводит до романтичного желания выпустить себе кишки на свет божий, – подхватил Даниэль. – Ваша любовь пахнет тленом, Грета. Она несвежая. Госпожа Истерна, а вы любили? Или, может быть, любите сейчас? Если ваше сердце свободно, то я… в знак избавления от стресса… от бывшей привязанности…

Истерна вытянул руку, словно пытаясь оттолкнуть ненужное предложение, а заодно и спрятать свое лицо. Бледная ладонь очертила полукруг в воздухе. Этот невольный жест испуга в атмосфере насильственного позитива, установленной в группе, показался излишне театральным, но и помог соскочить со скользкой темы. Модель поведения, созданная доктором Корел, не работала в такой ситуации, потому что не являлась единственно правильной, как и все остальные психологические установки, и никак не могла подходить ко всем сторонам жизни.

Все умолкли, и тогда Истерна, наконец, заговорил:

– Пространство, – сказал он. – Это то, что отделяет людей от близости. Броня и защита. Только на расстоянии есть возможность разглядеть другого, не позволив ему оказывать воздействие на тебя. Только что, Даниэль, вы попытались нарушить мое пространство. Советую усвоить, что существует некий предел общения, переходить за который не рекомендуется, если вы недостаточно близко знакомы со своим собеседником. И поскольку я не собираюсь знакомиться с вами ближе, то придержите, пожалуйста, коней, Даниэль. Это просьба. Ну, раз вы все жертвы своих привязанностей, то, я думаю, что совершенно естественно начать с разговора о любви. Скажем, о любви и