Шаг к (не) Счастью (СИ) [Катя Ким] (fb2) читать постранично, страница - 4

закусила губу и расстроилась по-настоящему, а в конце чуть не расплакалась. Ей отводилась роль беременной жены героя, роль молчаливая, но часто охающая и ахающая. В общем, роль была основана на мимике, пантомиме и выразительных жестах таких как хватания за живот. И сыграть нужно было так, чтобы все поверили, что актриса и правда беременная.

Мда…

Собрав и упрятав в пакет свой будущий костюм и сценарий, Лиза подхватила коробку и покинула место своей работы. Уже на улице она оглянулась и посмотрела на театр улыбаясь своим мыслям. Скоро, да-да… скоро и она будет висеть на красочной афише и оттуда улыбаться. Ну и пусть роль молчаливая, зато какая многозначительная, не просто ведь сыграть и не проронить ни слова. Кудрявцева повеселела. У нее получится! Она же оптимистка!

И вскарабкалась на свой велосипед, но оптимизм тут же поутих, когда с неба обрушился ливень, но Лизавета Алексеевна упорно крутила педали до дома.

С отвращением поставив свой транспорт под навес Лизонька вытащила сумки с коробкой из корзины и направилась к дому. Кеды нахлебались воды и мерзко хлюпали. Уже на крыльце она услышала издевательское металлическое звяканье, а потом грохот. Велосипед дождался, пока она протопает по всем лужам, и упал. Пойти поднять? К черту!

Лиза поднялась на свой этаж, открыла дверь и вошла в темную прихожую, не стала зажигать свет, прошла прямо в мокрых кедах в комнату. Какая разница, если в доме сто лет не убирались. То есть не убиралась. Она сама. Не сто лет, но уж эти две недели — точно. И если так пойдет дальше, то и еще две недели не уберется. А зачем? Она сейчас одна живет.

Лизавета с отвращением стянула с ног мокрые кеды и отшвырнула их в угол, свалив при этом какую-то вазочку с низкого журнального столика. Дурацкого, надо сказать, столика, неудобного и страшного. Добралась до дивана, плюхнулась на него, прямо на ковер поставила пакеты и с облегчением откинулась на спинку. Всё, день окончен. Еще один день в родном гнезде. Спохватившись она стащила через голову намокшую толстовку, расстегнула и сняла джинсы, оставшись лишь в одной футболке. И посмотрела на толстую папку сценария. Затем открыла самый большой пакет с чипсами, открутила пробку с полулитровой бутылки кока-колы — и вскоре в комнате воцарилась полная тишина, нарушаемая только ритмичным похрустыванием да редкими булькающими звуками.

Отложив сценарий Лиза сгораемая любопытством посмотрела на коробку и аккуратно ее раскрыла, а затем вытащила на божий свет небольшую бледно-синюю керамическую вазу. И поставила ее перед собой на столик.

— Красивая. Умеет же Павел Сергеевич делать подарки, интересно только кому?! — хмыкнула Кудрявцева, но завтра узнает, и снова вздохнув взглянула на сценарий, затем быстренько вскочила и нацепила на себя накладной живот прикрепляя его ремнями, облачилась в длинную темно-зеленую юбку и светлую рубаху. Теперь оставалось только причесаться — если это можно так назвать. Буйные золотые локоны по жизни не поддавались на ухищрения, к которым прибегала Лизавета в надежде обуздать шевелюру. Локоны не желали укладываться, им нравилось рассыпаться блестящей волной по плечам, падать на глаза и в дождливые дни завиваться мелким бесом. В итоге она убрала волосы под косынку и покрутилась перед зеркалом. Ну ничего так… почти на шестом месяце… или седьмом? А что в сценарии написано? И Лизонька, прочитав несколько страниц приступила к роли репетируя перед зеркалом. Она должна понравится режиссеру и сыграть так, чтобы ее заметили, оценили и подумали: а не дать ли этой девочке главную роль?! Поди какой-талант-то пропадает!

— Может мне наконец повезет?! — печально вздохнула Лиза, смотря на себя в зеркало. Ну почему при всей ее внешности, ей не везло?!

Дело в том, что природа — в неизбывной щедрости и мудрости своей — наградила Елизавету Алексеевну Кудрявцеву совершенно убийственной внешностью. Благородное золото волос, изумрудные глаза со взглядом олененка Бемби, чуть заметная россыпь золотистых веснушек на лукаво вздернутом носике, длиннющие ресницы… На Лизоньку совершенно обоснованно заглядывались буквально все особи мужского пола — от пяти до девяноста пяти лет.

Иногда Лизавете казалось, что она — невидимка. Нет никакой Елизаветы Кудрявцевой, есть только набор отдельно взятых фрагментов — ножки, глазки, фигурка.

Точеная фигурка, говорите? Глазки, разящие наповал? Ножки? Ну-ну. И ведь каждый раз одно и то же, одно и то же. Глазки, ножки, фигурка. Фигурка, ножки, глазки. Иногда еще волосы, в смысле локоны, в смысле кудри. Естественно, как шелк. Разумеется, бурной волной по плечам. Конечно же словно расплавленное золото. И далее со всеми остановками: глазки, фигурка, ножки…

Кто придумал, что фигура — точеная? Из чего в таком случае ее точили? Глазки не могут разить наповал, это не гаубицы и даже не пулеметы. Да, они зеленого цвета, но это не самая большая редкость в мире людей. Вот если бы они были, например, ярко-оранжевые или