Когда придёт Время (СИ) [Первое апреля / Рель Параллельный] (fb2) читать постранично, страница - 5

Левое запястье опоясывал уродливый рубец, который оставил раскалённый металл Обещания. Клеймо на всю жизнь: недостойна. Боги не приняли её клятву, сказанную над Лунным алтарём Ниле.

Той, кому Веора оказалась не нужна.

Она поймала чужой взгляд. Тёмный, с яркими искрами безумия на дне зрачков. И с трудом вспомнила: Найна Калейна. Алхимия. Раньше Инор не могла как-то выделить её из вереницы остальных нерадивых студентов, посещающих лекции по истории. Но выделила сейчас. Напряжённые плечи, пятна на мантии, растрёпанные зелёные волосы, шрам на скуле. Взгляд.

Взгляд казался знакомым. Правильным. И одновременно был неприятным и совершенно неприемлемым. Мистрис Инор решила его игнорировать, но присмотреться к студентке при случае. Было в ней что-то… странное. Чуждое.

Инор очень слабо чувствовала, не замечая энергии мира, кроме дыхания своего Бога, и потому каждое предчувствие становилось для неё откровением. Маяком. Предупреждением.

Прозвенел колокол, и студенты, силясь держать глаза открытыми, потянулись к выходу из аудитории. Мистрис Инор не пыталась им что-либо говорить, останавливать и напоминать о скорых экзаменах. По своему опыту она знала: пытаться что-то донести до этих детей сейчас бесполезно. Они не услышат, поглощённые мыслями о долгожданном отдыхе, обеде или чём-то постороннем.

Пустой кабинет всегда напоминал мистрис Инор гулкую пещеру, и ни батальные картины на стенах, ни высокие окна не могли перебить это ощущение. Она выдохнула и начала собирать в стопку разбросанные по столу листы, исписанные её размашистым почерком. Остро запахло травами и — совсем немного — кровью. Она скривилась: не любила эти запахи, и, вернув лицу нейтральное выражение, обернулась. Найна Калейна стояла непозволительно близко, почти касаясь грудью её плеча, и смотрела. Молча. Так, как на Веору смотрели единожды в жизни, а на мистрис Инор не смотрели никогда.

— Вы что-то хотели, мири Калейна?

Та моргнула, словно очнувшись ото сна, и в её чертах мистрис увидела растерянность.

— Нет-нет, мистрис Инор, очень, гм, увлекательная лекция. — Калейна прикусила губу, застенчиво глядя из-под пушистых ресниц, и решилась: — Но да. Хотела. Хочу. Вы… — Инор уже поняла, что ничего хорошего не услышит, но не успела её остановить. — Вы мне очень нравитесь. Я хочу пригласить вас на свидание. Вот.

Родной холод мягкой лаской коснулся виска, успокаивая, и только благодаря ему Инор сдержала резкие слова. Девочка не была перед ней ни в чём виновата: едва ли она хотела влюбиться в «старую сухую» мистрис.

— Это неприемлемо, мири Калейна, — Инор постаралась смягчить свой ответ, но по сжатым в нить губам и полоснувшему стилетом взгляду поняла: не получилось, — найдите другой объект для приложения своих, — она замялась, не уверенная, что это слово тут уместно, — чувств. Можете идти.

Студентка склонила голову, и тени расчертили её лицо, сделав похожим на страшную маску. Острые плечи задрожали, а губы — алые-алые — капризно скривились. Она выдохнула:

— Я добьюсь своего, мистрис-с Инор. Вы скажете мне «да».

— Нет, — Инор покачала головой, — забудьте об этом.

Калейна обожгла её тёмным отчаянным взглядом и выбежала из аудитории. Мистрис Инор сгорбилась и устало облокотилась о стол. Она знала, что поступает абсолютно верно, но стегнувший по лопаткам холод вселял в душу дурное предчувствие. Она что-то упустила, что-то важное. Что же?.. Запах трав сгустился, проник в мысли, отвлекая и дразня. И холод отступил.

========== 1-3. Рядом с ней ==========

Нежные белые цветы, сжатые холодными стёклами. Яркие мазки листьев. Статичность. Замершее мгновение, сохранившее в себе тень жизни. Солнечные лучи безжалостно показывали каждый изъян, каждое пятнышко на нежных лепестках.

Сорей смотрел на своё творение и пытался сдержать желание разбить его о стену. Убожество. Разве можно дарить такую жалкую поделку ей? Его светлая любовь заслуживала всех богатств мира, всей красоты природы и жизни! Она же… такая хрупкая, нежная.

Волшебная.

Сорей постучал ногтем по стеклу, досадуя сам на себя. Додумался тоже: нарвать первых попавшихся цветов и пытаться собрать из них «композицию», достойную её.

Его Минами.

Точнее, конечно, не его. Наверное, она и не знает о существовании Сорея Авир, влюблённого до беспамятства в её бледные веснушки, светлые локоны и громкий смех. Отчаянного труса, наблюдающего за ней каждый день. Из тени. Как она порхает, солнечная и воздушная, по коридорам академии, бегает по утрам под рокот мэтра Корро, морщит нос на рыбный запах в столовой и нежно улыбается своей подруге. Он часто видел их вместе: светлую и тёмную, лёгкость и основательность. Но взгляд неизбежно приковывала к себе Минами, околдовывала, ничего для этого не делая,