Цветок жизни. Книга изумрудная [Лариса Шубникова] (fb2) читать постранично, страница - 2

тиби. Мать и сестра божественно прекрасны.

Если девушка не была красива, бесспорно и очевидно, я попросту не смотрел в ее сторону. Никаких «изюминок», «чертовщинок» и прочего объяснения привлекательности просто симпатичной девушки. Только красавицы.

После приятного секса, мы лежали в постели, и Рита вела беседу и со мной и не со мной. Она всегда так делала. И я был рад этому, предпочитая молчать.

В мыслях моих только картина. Смерть. Лилит, что это?

Я затосковал, душа моя спящая заметалась в поисках выхода, решения. И решение пришло. Странное, но я привык к своим странностям и их проявлениям.

Точка. Я должен поставить точку. Сжечь мосты и отправиться…куда? Понятия не имею! Ровно как и не знаю, была ли та мистическая точка «началом» или «концом». Хочется верить, что началом.

Я поднялся резко и пошел одеваться, чем и удивил Риту. Пока был в душевой, позвонил Федору Шуйскому.

— Илья Маркович, здравствуй, чудик. Случилось что-то? — Федор Шуйский, глава огромной продюсерской корпорации «Шуйские и К», один из знаменитых братьев Шуйских.

Они близкие друзья нашей семьи, «стада». Так называет друзей мой па. Избранные даром моей матери. Она дарит мечты тем, кого любит. Буквально.

— Дядя Федя, выручи. Есть красивая девушка, Рита Хромова. Умница. Проныра. Ей нужно свое шоу. Уверен, потянет. Есть что-то из старт-ап? Ведущая получится неплохая, — я планировал расстаться с Ритой через десять минут.

— Как не быть. Хромова…Хромова… Это, случайно не брюнетка с грудью? — издержки шоубиза.

Шуйские не помнили лиц. Грудь, попка, ноги… Лишь в случае таланта, искры, записывали фамилии и имена, вспоминая, позже, по подсказке.

— Она, — я ждал.

— Пять минут. Вадик Ратеев скинет тебе смс. Пусть завтра приедет на Башню и подпишет контракт, — вот и весь разговор.

— Спасибо, дядя Федя. Должник я твой.

— Забудь! Картина, что ты посоветовал мне, подскочила в цене и масштабно. Рита тебе премиальными. Ну, бывай!

Я принял душ, оделся, получил смс от Ратеева и пошел к Рите.

Она все еще лежала в постели, разглядывая потолок.

— Рита, завтра к одиннадцати, приедешь на Башню. Пропуск заказан. Найдешь Вадима Ратеева и подпишешь контракт на роль ведущей телешоу «Как быть красивой».

Она даже привстала! В глазах триумф. Вот, чего ты ждала? Глупая, нужно было просто сказать.

— Илья…дорогой! Это так неожиданно! Может, останешься? — она сияла и сверкала, но не грела.

— Нет. И мы не будем больше встречаться, Рита. Прости.

Она поняла и не обиделась. Умница. Жаль, не сдержала слов, и вот они.

— Ты очень красивый, Илья. И волосы твои черные и глаза серебряные. И шрам этот брутальный на губе. Фигура и рост офигенские. Ты умный и успешный. Только холодный, как лед. Вы, мажоры, все такие.

«Мажоры». «Такие». Полагаю, ей было с кем сравнить меня. Рита, Рита…во скольких же кроватях ты побывала? Неважно. Для меня ты уже прошлое.

— До свидания. Звони, если понадобится помощь. Надеюсь, наше знакомство станет для тебя приятным воспоминанием.

— Даже не сомневайся, Иль. Да и ты звони, если что, — она подмигнула, — Любовник из тебя шикарный. Тело сильное.

Я ушел.

Мое поместье прекрасно расположилось на берегу озера. Сосны, тишина. Дом из дерева, и отделан деревом. Кедр, сосна, лиственница, бук, дуб, черное и красное дерево. Я сам занимался своим домом. Много света. Много пространства. В саду большая Lounge зона с диванами и крышей. Лужайка, ровная и красивая. Сейчас, серым февралем, все это было присыпано острым, колким снегом, кашей. Но, сосны зеленели. Как всегда.

Я рассеянно побродил по большой гостиной комнате и не удержался, направился в свой громадный кабинет. Именно там я хранил картины Лилит де Монк

Вот они, все десять полотен. Плюс та самая, Смерть. Она уже доставлена и стоит, прижимаясь к стене, не желая выпускать свою боль и отчаяние.

Лилит писала только цветы и деревья. Фоном могло быть море, окно, луг. Но, всегда цветы и деревья. На первом плане. Крупно. Никогда в вазе или горшке, в корзине или букете. Все «живые».

Первая ее работа — ленои. Остров Мансо, она там была, похоже, славился цветком — бунгви. Большой, красный, кричащий. Он и стал символом курортного острова. Но душой, ароматом и настроением были неприметные ленои. Красивого тона. Сирень и голубизна мелких соцветий. Они просыпались к сумеркам и отдавали свой чудесный аромат Миру. Я помнил этот остров вот этим запахом и любил его, насколько запах вообще можно любить. Она их тоже заметила….

Моя любимая картина-цветок яблони. В оконный проем виден сад и яблоневый цвет, нежно розовый, запечатлен Лилит превосходно. Ей удалось поймать и отразить невесомость цвета. Яблони скоро роняют свои лепестки. Век их недолог. Время цветения коротко. Тем и дороги они мне. Ей, видимо, тоже.

Еще одна примечательная работа. Пион. Сочный, свекольно красный. Помню, как сердился, приметив эту ее картину. Почему? Сам не знаю. Но уверен, в момент, когда писала она этого красавца, была