Антидот. Сборник [Alex PRO] (fb2) читать постранично, страница - 4

старший сержант, давно ты в… нашем… бизнесе? – спросил он первым делом.

– Прилично, – соврал я, постаравшись произнести это как можно солиднее. Чтобы не пришлось уточнять при следующем вопросе. Вернее, чтоб этот вопрос вообще не прозвучал.

У нас так: не стоит всегда говорить правду – не факт, что зачтётся правильно. А лучше вообще говорить мало. Помалкивать.

Но Кулёк про это похоже забыл. То ли он действительно был рад неожиданной встрече? То ли заимел какие-то виды на меня? Других резонов я просчитать не мог.

– Сколько лет не виделись? –неожиданно принялся он обниматься. – Тридцать? Меньше? Ну да. Один хрен, до фига!

Судя по всему, изменился за это время Кулёк не сильно. Такого хитрожопого бойца, как Боря Кульницкий, я никогда не видел. Придали нам его во взвод сопровождения перед самой поездкой. Мы традиционно, не торопясь, в предвкушении, два дня готовили свой вагон: колотили нары и столы-лавки, получали довольствие и документы. А этого…недочерпака…пристегнули к моему подразделению вечером в ночь выезда. Без оружия, без харчей. Без нихера. Просто как усиливающий довесок. Как простодушно рассказал нам Боря-Кулёк, накануне его предприимчивая мама из советской торговли о чем-то договорилась с комбатом. Рос Боря без отца, и мама умела договариваться.

«Приехала с двумя сумками, – сказал Боря, – уехала без сумок и довольная. Два раза билет меняла».

Наверное, достигать соглашения с нашим видным комбатом ушлой маме ещё и понравилось. Во всяком случае, Пименов лично припёрся на отправку в два ночи, чего никогда не делал, и отозвав меня в сторону, оскалившись, сказал негромко: «Ты, сержант, с этим крапивным семенем поосторожнее. Понял меня?»

Я пробормотал что-то типа «так точно», но так до конца и не въехал. То ли опасаться этого Борика, то ли опасать? Пасти, так сказать. Хотя вот это слово закрывает и ту и другую позиции. Значит, будем пасти.

Я не был удивлен, что «блатного» солдатика воткнули именно ко мне.

Во-первых, дедовщины (в том понятии, как ее расписывали распоясавшиеся при Горбачёве газеты) у меня не было. Звездюлей отхватывали все. Соответственно личным заслугам, а не капризам старослужащих. И раздавал их я, а не все подряд. И как комод, а не просто так, по зову души.

Во-вторых, именно мы, овэсвэгэшники, регулярно выезжали за пределы части, сопровождая вагоны с реактивными снарядами почти до афганской границы. А для солдат нашего батальона, как и большинства остальных, даже сходить в увольнение считалось редким, почти несбыточным, счастьем.

Поэтому коллектив был спаянный, притёршийся. Терять возможность разглядывать гражданскую жизнь под стук вагонных колёс (задолго до грохота дембельского поезда) никто не желал. Да и других интересных возможностей, недоступных на арсенале, была масса.

– Жрачки на тебя не дали, автомат тоже,– сообщил Кульку Шавкатка. – Значит, будешь, сука, милостыню на станциях просить.

– Нам в Куйбышеве ящик водки к паровозу поднесут, – быстро сказал Борька и все охренели. – Надо только позвонить заранее. Можно в Кирове. Если там автомат на пятнадцать копеек имеется.

Обычно на водку, несчастный пузырь на пятерых, мы меняли тушёнку-сгущёнку. С кучей геморроя. Время-то какое – всё по талонам. Сухой, бля, закон. Да и пили мы эти сто грамм на брата больше для бравады, а не опьянения. То, что запрещено… того особенно хочется. Иногда везло с самогонкой: её выходило побольше. Но тут… Ящик! Есть от чего охренеть…

– Ты не охерел, солдат? – вопросил я новобранца под недоумённые взгляды сослуживцев. – Мы, блядь, в карауле!

– Так это ж не для нас, – не моргнув глазом,отвечал Борька. –На обмен. На покушать. И на заработать.

Из того, что ещё запомнилось с той поездки. На третьи сутки, когда мы стояли на задворках какой-то сортировочной, Кулёк приволок овцу. На шее. За ноги. Овца была небольшой, ещё молодой. И ещё живой. Кульницкий отоварил её какой-то трубой, но не убил, а только оглушил. И то не до конца: время от времени из овцы сыпался горох, она дёргалась и хрипела.

– Чё, Шавкатка, давай, зарежь её, – сказал тогда, кажется Витек. – Ты же должен уметь шашлык делать.

– Да идите вы лесом, – отвечал Шавкат.– Я вообще-то из Самарканда, а не из кишлака какого-нибудь. Мне её даже жалко.

– Мне не жалко, хоть она и ярка, похоже, – сказал я, вынимая штык-нож. – Я из русской деревни. Расстилайте плёнку, будете ассистировать.

***

Это была моя последняя поездка. Двое духов отжимались по залёту в метре от моих сапог, когда в умывальник залетел дежурный по части старлей Фишер. Замполит сто второй роты и кандидат в члены. Сам – тот ещё член. Кульницкий стоял тогда «на тумбочке» и должен был проорать «Смирно!», но замполит, по его словам, пробрался в казарму до его дежурства и просто где-то тихарился.

Как это произошло на самом деле, мне уже не суждено было узнать. Стало не до того. Я попал под кампанию «борьбы с неуставными отношениями». Нет в Уставах Вооруженных Сил СССР такого, чтобы «унижать военнослужащих