Ярче звёзд [Павел Ауг] (fb2) читать постранично, страница - 2

космоса, подумалось космонавту. Эксперименты – штука опасная, его об этом, конечно же, предупреждали, когда он подписывал бумаги широкой, размашистой подписью. Но все риски тогда будто блекли в свете той ясной и подробной картины будущего, которая рисовалась в воображении Максимова. А о том, что космос полон опасностей, а трудной работы хватит на несколько поколений талантливых и храбрых людей, он тогда подумал, но как-то вскользь.

Максимов лихорадочно соображал, что делать и как разговаривать с ЦУП, но в голову лезли посторонние мысли. В какой-то момент он подумал о сотнях людей, погибших даже не при попытках покорения космического пространства, а при подготовке к этим событиям. Взрывы, пожары… У нас и за рубежом. И теперь, может быть, не по его вине, но к ним могут присоединиться сотни, тысячи жителей Приамурья. И если подумать, из-за чего? “Техническая неисправность или человеческий фактор”, скажут после. “Техническая неисправность или человеческий фактор”, будет говорить сам Максимов после того, как “Паккайне” вернётся на Землю. На Землю, где хорошо, уютно, можно спать, не привязывая себя к постели, и воздуха на всех хватает, а воду так просто достать. Где дом, где любимая жена и маленький сын.

Кабина “Паккайне” всеми доступными средствами сигнализировала о нештатной ситуации. К рёву ядерного вулкана, потратившего огромную энергию на разгон Максимова, примешивался противный вой сирены. Разнообразные световые индикаторы не давали космонавту отвлечься от сковавшего грудь удушливого отчаяния – хоть зажмуривайся! В эти минуты словно птица в костяной клетке бешено колотилось сердце. Возможно, дело было и в щедро вливаемых в организм стимуляторов.

Всё это не давало Максимову уйти в спасительное забытье, отдаться на откуп хоть какой-то автоматике, надеясь, что он очнётся если не дома, то хотя бы на орбите. Он знал, что не услышит грохота, когда ступень долетит до земли, не услышит, как горит чей-то город или деревня, но всё равно предпочёл бы провести это время в бессознательном состоянии. Ему было страшно.

Может быть, ступень взорвётся ещё до падения? Ведь осколки, даже если они будут загрязнены, всё-таки не так опасны, как детонация ракеты с ядерным топливом посреди населённого пункта, можно как-то укрыться, прикинул Максимов. От этой мысли стало легче. Может быть, он зря так рано повесил на себя гибель людей. Бортовой компьютер, конечно, всё убедительно расписал, сигнализируя об опасной ситуации. Но если подумать, кто, а точнее что ошиблось в расчётах топлива, набора скорости и отключения двигателя? Скорее всего, это бортовой компьютер. Может быть, он и тут что-то не так посчитал, и ступени взорвутся раньше.

Тогда почему кажется, будто ЦУП произносит его имя с такой тревогой?

Чуть приподнятое настроение капитана “Паккайне” испарилось без следа. Теперь майора распирало от злости. И дался кому-то этот космос! И даром не нужны нам другие миры! Зачем мы здесь, люди? Куда мы идём? Дома – жена и сын, есть где жить, на свете столько интересного. Мог бы учителем работать, слесарем или врачом, на завод пойти, мог книжки писать. А не трястись, разгоняясь на ядерной бомбе!

Максимов не мог отмахнуться от мыслей об ответственности, которую взял на себя, согласившись на полёт – вместе с ней шли неизбежные риски. Он знал, что беспилотные пуски в разных режимах завершились штатно. Но один полёт никогда не будет в точности повторять другой.

Капитан “Паккайне” пытался сосредоточиться, ища лазейку. Когда ступень отсоединится, высота корабля будет недостаточной для планового завершения полёта. Ракета с двигателями и топливом по параболической траектории должна упасть на населённый пункт. Но что, если попробовать подняться повыше? Максимов зацепился за мысль. Если проблема в высоте, то возможно ли по использовать ступень ещё раз, чтобы изменить траекторию, и уронить её в море-океан?

Проблема в том, что угол наклона ракеты с кораблём уже значительно меньше изначального. Поэтому, чтобы развить нужную скорость и покинуть опасную зону, удельный импульс тяги должен быть значительно выше прежнего. Максимов мог самостоятельно увеличить скорость истечения рабочего тела, но без АСУ⁴ ему придётся останавливать работу двигателей на глаз, выждав, когда отсоединение станет безопасным.

Максимов отдал голосовые команды кораблю за секунды до отстыковки ракетной ступени. Перегрузки, которые он испытывал до этого, показались пятиминуткой в массажном кресле. Скафандр впрыснул новую дозу лекарства, заставляя мозг майора работать, не обращая внимание на скрип композита в корпусе “Паккайне”, треск рёбер, кровь из носа и почти полную потерю периферического зрения.

В это время на лицевом щитке скафандра активировалась система для отслеживания глаз и консоль с новыми уведомлениями от бортовых систем. При такой работе двигателей траектория “Паккайне” всё-таки не оставляет ему выбора – придётся вылететь на высокую орбиту, чтобы