13 черных кошек и другие истории [Олег Константинович Селянкин] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (65) »
Тридцать три года назад
За маленьким рабочим поселком был большой пустырь, поросший густым колючим кустарником. Это было любимое место детворы. Сюда собирались и те, кому уже минуло семь, и те, кому еще не перевалило за пятнадцать. Удобнее места для игры в «сыщики-разбойники» не найти во всем поселке. Сегодня играли в «красных чекистов». Слава Сизов, разведчик из отряда красных чекистов, разгадал боевой маневр «противника» и мчался доложить об этом командиру. Впереди — железнодорожная насыпь, которую нужно перебежать, а кустарник уже сослужит службу, укроет. Мальчик с разбегу прыгнул на рельсы и почувствовал под ступней не металл, а мягкую землю. От неожиданности отпрянул. Темнота не позволяла увидеть, что с рельсом. Стал шарить руками… и вскрикнул. В рельсе был разрыв длиною с руку. «Как же так, ведь в одиннадцать часов здесь проходит пассажирский поезд на Свердловск?» Слава не заметил косой тени, которая появилась над насыпью и тут же исчезла. Обрубок рельса глухо ударился о шпалы, острая боль пронзила ногу и заставила присесть. Кто-то сбежал с насыпи и исчез в кустах. Слава с трудом поднялся. Он теперь думал только об одном: «Через двадцать минут будет поезд». Колючий кустарник изодрал рубаху, острые ветки били по плечам и рукам. Вот он уже на крыльце своего дома. Но оцна его темны — никого нет. Слава бросился к отцовскому фонарю. Слезы брызнули из глаз, когда он по привычке тряхнул фонарь: керосину было на донышке. Заливать новый нет времени. Он швырнул фонарь и, влетев в комнату, схватил спички и ворох газет. Обратный путь оказался длиннее и мучительнее. Нестерпимо ныла нога. Когда Слава взобрался на насыпь, поезд был уже совсем близко. Его нарастающий грохот ломал ночную тишину, такую мирную и спокойную. Слава зажег сразу несколько газет и поднял над головой. Потом еще раз и еще. Пламя лизало пальцы, перескакивало на рубаху. Кончились спички. Тогда он перестал тушить рубаху и каждый новый факел зажигал от нее. Он уже терял сознание, когда яркий луч от паровозных фар осветил его. Он сорвал горящую рубаху и последний раз взмахнул ею. Падая, он слышал, как скрежетали тормоза, гремели буфера. Очнулся Слава на руках человека, от спецовки которого пахло мазутом и гарью. Человек этот, не стесняясь, всхлипывал. Как сквозь туман Слава слышал голоса: — Паровоз остановился лишь в пятнадцати метрах… — Да ведь уклон тут. Вон крутизна какая… Вокруг собрались пассажиры. Женщины судорожно прижимали к себе детей и с ужасом думали о том, что ожидало их всех, если б не этот обгоревший мальчик, которого держит на руках машинист. Об отважном пионере вскоре узнала вся страна. Нарком путей сообщения объявил сыну путевого обходчика Славе Сизову благодарность, подарил именные часы и фотоаппарат. О подвиге Славы Сизова говорили на собраниях железнодорожников, писали газеты. Одна из заметок попала на глаза ленинградскому художнику Любимову и послужила темой для его картины. Как же сложилась судьба мальчика дальше? В архиве школы, где учился Сизов, сохранилось его личное дело. Там удалось найти пометки учительницы: «В семье Сизовых горе — умерла мать. Все заботы теперь на старшем из детей — Славе». «У Сизовых снова огромное горе — умер отец. Маленький брат и сестра — все теперь на Славе…» «Славка держится бодро. Похудел, осунулся, но держится молодцом». «Сизова приняли в комсомол, хоть и годами еще не вышел. Ребята из комсомольской ячейки сказали: ничего, что годы не подошли, зато характер подходящий». «После окончания средней школы Слава Сизов пошел учиться в летное училище…»Письмо капитана Зюбина
В части, где служил летчик-испытатель Ростислав Сергеевич Сизов, заметили многочисленную почту, приходящую на его имя. Однажды капитан Зюбин спросил: — Что это за адресаты с детскими почерками? — Да так… земляки, — ответил Сизов. — Я ведь с Урала. — А я из Курска, — засмеялся Зюбин. — Однако школьники меня что-то не забрасывают письмами. Сизов нехотя снял с ноги меховой унт и показал Зюбину старый шрам. — В некотором роде эта история связана со шрамом. Обычно малоразговорчивый Сизов стал рассказывать капитану. Зюбин слушал молча. Только один раз перебил он рассказчика: — Послушай-ка, я в детстве читал стихотворение про пионера, предотвратившего крушение. Но убей, ни строчки не помню. Это не про тебя? — Ну, не думаю. Зюбин стал читать письма ребят, потом спросил: — Что же ты собираешься им написать? — Да я уже все написал, — ответил Сизов. — Эх ты, скромняга! — Зюбин крепко обнял Сизова. — Давай-ка мне эти письма, я сам ребятам напишу… Вот что- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (65) »
Последние комментарии
20 часов 22 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад