Фигурка (СИ) [Ирэн Блейк] (fb2) читать постранично, страница - 4

Алевтины на коленях. Оттуда воняло прелостью, мокрым мехом и мускусным запахом зверя. Волосы на затылке Али зашевелились. Бабушка проказливо улыбалась. Что-то не так было с её зубами.

   - Я... - запнулась Аля, и её руки помимо воли скользнули во влажную тьму мешка.

  На глазах тут же выступили слёзы, мочевой пузырь сжался от страха. Пальцы Алевтины коснулись чего-то сухого, шевелящегося, гладкого и неожиданного волосатого. Затем хваткая теплота с жадностью обвила её ладонь, расползаясь на запястье. Бабушка довольно ухнула, точно сова. Её глаза торжествующе блеснули красным, как угольки в печи. С неимоверным усилием Алевтина вытянула руку из мешка, не глядя, на то, что само прицепилось к пальцам.

  Бабушка ухмылялась, и зубы в её щербатой улыбке были как сосульки, такие же прозрачно-острые и длинные. Волна хлёсткой паники затмила всё, и Аля заорала. Крик прояснил её сознание, сбрасывая пелену с глаз. Теперь перед Алевтиной сидела вовсе не её бабушка. А кто-то другой - злобный, пугающий, враждебный...

  Колкие слова незнакомки резали по-живому, просачиваясь в уши Али льдистой крошкой ужаса и боли. "За взятый грех свой скоро цену узнаешь, тогда и заплатишь!" - взвизгнуло, и что-то разбилось. Свеча потухла. Мрак - вязкий и паточный, тут же затопил собой всё пространство - безжалостно душа. Губ Алевтины ласково коснулось нечто меховое, когтистое, жаркое, царапнуло, поскреблось внутрь рта - и женщина вырвалась из сна.

  ... Едва что-то различая вокруг, Аля жадно хватала ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Наконец предметы вокруг вновь обрели чёткость очертаний. Сердце медленно успокаивалось, как становилось ровным и сбивчивое дыхание. Алевтина лежала в постели, сбросив съёрзанное одеяло на пол. Вдох. Выдох. Тишина и покой. Свет из окна резал глаза. В горле сушило. Губы чесались. "Уф, какой же жуткий, кошмарный сон..."

  Всё бы вроде теперь хорошо, но... Вот только началась головная боль.

  Устранить недомогание не помог ни аспирин, ни холодный душ. Почистив зубы и прополоскав рот, Алевтина обнаружила в раковине кровь. Десны при соприкосновении с языком и зубной щёткой слегка саднили. Ногти на руках оказались сломанными, а ладони грязными.

  В зеркале женщина не узнавала себя: там отражалось бледное и всклокоченное нечто с вытаращенными глазами, под которыми явственно синели круги. "Так что же произошло вчера?" Она наморщила лоб, сосредоточившись, нахмурилась и ничего конкретного не припомнила, кроме того, что пила. Много пила.

  На дисплее смартфона, вытащенного из недр сумочки, Аля отметила, что уже девять часов утра. Там же мигало множество пропущенных сообщений от Сергея. Не просматривая ни единого из них, подстегиваемая всплеском злости, Аля, как мазохистка, удалила все сообщения и в придачу стёрла номер изменника. Также вычеркнула кобеля из списка друзей в соцсетях. Затем шумно выдохнула.

  Заварила кофе. Открыла окно, вдохнув утреннюю свежесть соснового бора. Вскоре одиночество и тишина растворились в грянувшем жужжании мух, щебете и курлыканье птиц и едва слышных, музыкальных звуках разогревающегося ансамбля.

   - Уже проснулась? - зевая, вошла на кухню, извечная сова Савельевна и приветливо улыбнулась.

  Аля неожиданно улыбнулась в ответ.

   - В одиннадцать начнутся мероприятия. Хотя общий завтрак здесь, если верить программке, с семи до десяти утра, - отметила завхозиха.

   - Прогуляемся? - неожиданно предложила Аля. На душе женщины было тяжко и муторно, точно она и не спала вовсе. Хотелось пройтись, отвлечься от отпечатка сна и, возможно, что-то вспомнить, попивая крепкий кофе с чем угодно сладким вприкуску.

   - Не, я лучше ещё часик посплю. Совсем не выспалась, всю ночь какие-то страсти виделись, даже не помню, как ты пришла, - заявила завхозиха.

   - Я вот тоже не выспалась, и чувство странное на душе, как кошки скребут. Пойду, что ли, сладкую булку съем и кофе попью. Фигуру-то уже беречь не для кого, - откровенно призналась Аля.

  На что Савельевна понимающе хмыкнула, но промолчала и пошла в спальню.

  Алевтина переоделась, чуток подкрасилась и, приложив волевое усилие, вышла из дома, понимая, что если она позволит себе чуток похандрить, то с концами утонет в жалости к себе, окончательно и бесповоротно разваливаясь на части. И вряд ли она потом снова вот так просто сможет встать на ноги.

  Плохое настроение рассосалось к обеду. Этому способствовала обильная еда, винные тосты, конкурсы, катанье на лодке, а вечером была банька, после которой Але враз