Путешествие парижанки в Лхасу (с илл. В.Э.Брагинского) [Александра Давид-Неэль] (fb2) читать постранично, страница - 2

выведенные из-под их контроля, стали запретной зоной. Теперь невозможно передвигаться там, где еще несколько лет назад путешественники могли разъезжать по своему усмотрению и где в более давние времена даже селились миссионеры.

Я упомяну в числе прочих нашего ученого соотечественника господина Бако, который посетил провинцию Царонг в 1909 году, английского капитана Ф. Кингдона Уорда^[2], странствовавшего в той же местности в 1911 и 1914 годах, и капитана (ныне полковника) Бейли, тоже англичанина, примерно в 1911 году составившего карту части провинции Царонг. Попутно замечу, что в 1860 году парижское Общество иностранных миссий владело здесь недвижимостью, исключая провинцию Царонг.

Возможно, читателю будет интересно прочесть подробные сведения по этому поводу, предоставленные англичанином Эдмундом Кандлером^[3], который участвовал в британской экспедиции в Лхасу в 1904 году:

«Следует помнить, что Тибет не всегда был закрыт для иностранцев… До конца восемнадцатого века доступ в столицу преграждали лишь естественные препятствия, возникавшие из-за рельефа страны и ее климата.

Иезуиты и капуцины, добравшиеся до Лхасы, жили там долгое время, и тибетские власти даже оказывали им содействие. Первыми европейцами^[4], которые побывали в Лхасе и оставили достоверный рассказ о своем путешествии, были отцы Грюебер и д'Орвиль; они проникли в Тибет из Китая по Синингской дороге и провели в Лхасе два месяца.

В 1715 году отцы-иезуиты Дезидери и Фрейр прибыли в Лхасу; Дезидери прожил там тринадцать лет. В 1719 году Лхасу посетил Орас де ля Пенна с миссией капуцинов; он построил здесь часовню и приют, а также обратил несколько человек в христианство.

Капуцины в конце концов были высланы из страны, но только в 1740 году^[5].

Первым мирянином, проникшим в столицу Тибета, был голландец Ван дёр Путте. Это случилось в 1720 году, и он прожил здесь несколько лет.

Далее мы не располагаем сведениями о европейцах, посетивших Лхасу, вплоть до путешествия Томаса Маннинга, первым из англичан побывавшего в Лхасе в 1811 году. Маннинг прибыл сюда в составе свиты китайского генерала, с которым он повстречался в Пари-Дзонге^[6]; генерал был благодарен англичанину за то, что тот ухаживал за ним как врач. Он пробыл в столице месяц… Затем он получил предупреждение, что его жизнь в опасности, и вернулся в Индию тем же путем, которым пришел в Лхасу^[7].

В 1846 году отцы-лазаристы Юк и Габе замыкают ряд путешественников, добравшихся до Лхасы. После этого все исследователи были вынуждены возвращаться назад. Тем не менее некоторые из них, прежде чем их остановили, приблизились к столице вплотную, почти дойдя до берегов Нам-Цо-Чимо (озера Тэнгри). То были: Бонвало с принцем Генрихом Орлеанским и Дютрей де Рейн с господином Гренаром в 1893 году. Ныне иностранцам стало совершенно невозможно открыто путешествовать в этих краях.

Приблизительно в 1901 году, после подавления восстания боксеров, в Лхасе было обнародовано несколько указов, в которых китайские власти объявляли Тибет открытым для иностранцев и предписывали жителям Тибета принимать их. Поэтому в настоящее время все части тибетской территории, которые находятся под контролем Китая, доступны путешественникам».

Через несколько лет после моих первых странствий по плоскогорьям Южного Тибета я посетила в Шигадзе Таши-ламу, который принял меня очень радушно и призвал продолжить мое изучение Тибета. Чтобы облегчить мне эту задачу, он приютил меня поблизости от себя.

Мне было разрешено посещать библиотеки и заниматься там исследованиями с помощью ученых лам. Это единственный в своем роде случай, но мне не дали возможности им воспользоваться.

В результате моего визита к Таши-ламе жители деревни, расположенной примерно в девятнадцати километрах от скита, где я поселилась, были вынуждены немедленно заплатить британскому наместнику штраф в размере двухсот рупий за то, что не сообщили ему о моем отъезде. Наместник, который заставил их это сделать, не удосужился принять во внимание, что они никоим образом не могли узнать о моих передвижениях, ибо я отправилась к ламе из монастыря, находившегося на тибетской территории, на расстоянии трех четырехдневных переходов от их деревни. Горцы отомстили сообразно психологии невежественных дикарей, частично разграбив мое жилище. Любые жалобы не имели смысла. Мне было отказано в правосудии, а также предписано покинуть страну в течение двух недель.

Эти методы, недостойные цивилизованных людей, возбудили во мне желание взять реванш, но с остроумием, отвечающим национальному духу моего родного города Парижа. Однако необходимо было выждать.

Несколько лет спустя, когда я странствовала по местности Кхам (в Восточном Тибете), я заболела и решила отправиться в Батанг, где находится больница