Стокгольмский синдром (СИ) [Allmark] (fb2) читать постранично, страница - 3

последний раз видевшую в подростковом возрасте. Элизабет Коуди, 22 лет от роду. Лиззи, правда, счастье в виде владения какими-то шахтами и проживания в заштатном городишке в гробу видала, но у Лиззи имелся бойфренд Джим, который и уговорил её «хотя бы попробовать». Не каждый день, дескать, тебе оставляют наследство, деньги лишними не будут, а глушь… Ну, и глушь, и что? Поживут немного, отдохнут от шума большого города, а вернуться, если что, всегда можно.

Лиззи в горнодобывающей промышленности, как, впрочем, и в любой другой, не смыслила ни черта, чуть не заснула во время первого же доклада на совещании и мудро поручила вести все дела Стиву Ридеру, главному инженеру и старейшему из управляющего персонала.

Вот, правда, Джим, в отличии от Лиззи, интерес к производственным процессам проявлял. Точнее, не к производству как таковому, а к его результатам в виде прибыли. Он намерен был выжать из шахт максимальную выгоду в кратчайшие из возможных сроки, провести в Хармони всю жизнь в его планы не входило. Он фактически и встал у руля – Лиззи подмахивала любые документы не глядя, предпочитая проводить время в киношках, кафешках, салонах красоты, на худой конец дома у телевизора. Его стратегия, таким образом, входила в регулярную конфронтацию со стратегией Стива, полагающего, что прибыль прибылью, но смотреть на вещи надо реально, а кроме того – думать о людях… Но сперва никто и предположить не мог о масштабах проблемы.

Том Ханнигер, конечно, был психически больным и сделал много ужасного. Но в одном он совершенно не погрешил – шахты давно следовало закрывать. Все эти годы они работали на грани убытка, но старожилы, державшиеся традиций, долго упорно не хотели это признавать. А ткнуть носом в топографические планы и маркшейдерские документы – по которым ясно было видно, что угольный пласт конкретно здесь небольшой и песня эта вечной быть не могла изначально – можно не каждого. Стив и другие инженеры – понимали. Но выхода не видели – вся инфраструктура города была завязана на этих шахтах, кардинальное переустройство не делается в одночасье, и никто не хотел брать на себя такую смелость и ответственность. Проще было, увы, ждать того момента, когда очевидное отрицать не сможет уже никто.

Джиму реально удалось увеличить производительность. Он вообще очень любил поговорить о новых технологиях, инвестициях, прибыли и всём таком прочем, на совещаниях разливался соловьём. Бригадиры слушали его мрачновато – им было понятно, на котором слове стоит акцент, чья это прибыль и во что им обходится. Разработка бедных рудой пластов, которая раньше просто почти не велась, теперь, с внедрением нового оборудования, смысл имела… Но была в разы более трудоёмкой, при этом ни расписание смен, ни зарплата не изменились.

Когда произошли первые несчастные случаи, рабочие начали роптать, но Джим не стушевался ни в малейшей степени, выплатил пострадавшим компенсацию – заткнул рты.

А потом начались убийства… Когда нашли первого убитого, бригадира Перкинса, сперва никто не понял, что на самом деле произошло. Подумали, что несчастный случай. Хотя с опытом Перкинса, вроде бы, сорваться с подъёмника и размозжить себе голову и сломать позвоночник – смерть уж слишком глупая и нелепая, но такое бывает, и с более опытными бывает. Есть такой феномен – пока новички трясутся над соблюдением техники безопасности, старички понемногу ослабляют бдительность, полагая, видимо, что они у Христа за пазухой.

Но при обследовании трупа было выявлено – разбил голову о камни и сломал позвоночник Перкинс, уже будучи мёртвым. Вниз он отправился от удара чем-то острым и тяжёлым в затылок. Как вариант – шахтёрской киркой…

Несмотря на все директивы «в интересах следствия не разглашать» и вообще не сеять истерию – вой сразу поднялся нешуточный. Истерика и после тех убийств ещё не улеглась, сразу вспомнили, что тело Тома Ханнигера так и не нашли, Аксель ходил мрачнее тучи, весь на взводе, срывался на подчинённых – он ждал очередного удара по своей семье…

– Чего хочет убийца? Для чего он вернулся? – патетически вопрошала с экрана белозубо скалящаяся журналистка. Как будто он вправду может чего-то там хотеть… Просто убийца-психопат, которому всё равно, кого мочить… Когда погибли второй и третий бригадиры, Хорнет и Уолпол соответственно – пожалуй, все ещё думали, что в убийствах нет системы. Хорнета прикончили в забое, неизящно приколов ломиком к сигнальному щитку, Уолпола – дома, в кругу чад и домочадцев прямо за ужином, от этого этюда в багровых тонах шерифа чуть не увезли с сердечным приступом. Трупы были аккуратно рассажены за столом, в тарелки к картошке и овощам были подложены их собственные внутренности…

Джим не то чтоб испугался… Он просто рассудил, что валить из города придётся ещё раньше, чем первоначально рассчитывал. То есть, придётся ускорить процесс. И он велел