Гроза зреет в тишине [Александр Андреевич Шашков] (fb2) читать постранично, страница - 2

колоть штыком и бить прикладом, бросать гранаты и резать колючую проволоку, — короче, вернувшись из самого пекла войны, опять учились воевать.

Готовилась к занятиям и рота Кремнева. Кремнев облюбовал себе учебное поле километрах в четырех от штаба дивизии, на берегу реки. Тут сохранилась почти не поврежденная бывшая немецкая оборона с глубокими, в рост человека, окопами, с блиндажами и дотами, с густой сетью колючей проволоки и даже минным полем. И где, как не на этом заброшенном поле войны, можно было учить разведчиков переплывать реку, снимать мины, подкрадываться к вражеским окопам, бесшумно резать проволоку и без единого выстрела брать «языка»?

Кремнев решил руководить занятиями сам. Он был уже опытным разведчиком, участвовал еще в боях с белофиннами. Теперь он составил программу занятий, которая, по мнению помощника начальника штаба по разведке и всех командиров взводов, получилась очень интересной.

Но осуществить ату программу так и не пришлось.

В ту самую ночь, когда готовились выйти на первые занятия, связной доставил приказ: капитану Кремневу срочно прибыть в штаб армии...

II

Старший сержант Шаповалов еще раз внимательно осмотрел отремонтированный сапог и удовлетворенно щелкнул языком: прикрученная проволокой подошва, кажется, держалась прочно. И хоть от сырости спасенья все равно не будет, зато идти можно смело — пальцы не вылезут.

Обувшись, Шаповалов поудобнее уселся под развесистой березой, достал из кармана кисет с табаком и взглянул на свой — второй — взвод. Разделившись на две группы, разведчики сидели в сторонке, курили и лениво переговаривались. А двое, накрывшись трофейными плащ-палатками, и вовсе спали.

«Черти, хоть бы автомат разобрали для виду!» — недовольно подумал Шаповалов и уже хотел было встать, чтобы растормошить своих не слишком рьяных к учебе бойцов, но, увидев Галькевича, командира третьего взвода, раздумал и весело крикнул:

— Ленька! Иди, старик, сюда, покурим!

Галькевич, тоже старший сержант, парень лет двадцати трех, свернул к березе, где сидел Шаповалов, бросил на траву плащ-палатку и неуверенно сказал:

— Слушай, Михаил, может, надо все же организовать занятия? Наскочит какой-нибудь штабист — будет шуму. Вон Крючок и Бузун спать завалились...

— А, пускай спят, пока есть возможность, — равнодушно махнул рукой Шаповалов. — Вернемся на передок, там не до сна будет... — Помолчав немного, он вдруг оживился и спросил: — Слушай, а все же зачем нашего ротного в штаб армии вызвали? Ты ведь, небось, знаешь?

— То же самое, что и ты, знаю. Разное болтают, — ответил Галькевич и начал сворачивать цигарку.

Про вызов Кремнева в штаб армии, действительно, говорили много и разное. Одни утверждали, что Кремнева заберут в армейскую разведку — таких, мол, разведчиков, как он, во всей армии единицы. Другие добавляли, что вместе с Кремневым заберут туда и всех лучших разведчиков из роты, даже называли фамилии. Третьи пошли дальше и объявили, что Кремнева вообще отзывают с фронта, так как он — писатель, а дело писателя бить врага словом, а не лазить по ночам во вражеские тылы с автоматом да кинжалом в руках. Четвертые...

Короче, придумывали, кто что мог, а придумав — горячо отстаивали свои выдумки и... нетерпеливо ждали, когда вернется сам Кремнев.

— А я почему-то предчувствую, что...

— Кремнев! — незаметно швырнув в траву цигарку, шепнул Галькевич и, вскочив на ноги, скомандовал:

— Р-рота — смир-р-рно! Товарищ капитан!

— Вольно, — прервал его капитан и приказал: — Построй роту.

В течение нескольких минут рота была построена. Разведчики настороженно следили за каждым движением своего командира.

Заложив руки за спину, Кремнев медленно прошелся вдоль строя, хмуро посматривая на носки своих новеньких хромовых сапог. Сапоги были густо заляпаны грязью, и казалось, что капитану очень жаль своей обновы и он думает теперь только о ней.

Но вот он остановился и снова отрывисто приказал:

— Слушай мою команду!

На поляне стало тихо-тихо. Было слышно, как сбрасывает с себя береза пожухлые рыжие листья, да где-то далеко-далеко ухает наша батарея тяжелых орудий.

— Старший сержант Галькевич!

— Я!

— Старший сержант Шаповалов!

— Я!

— Сержант Кузнецов!

— Я!

— Рядовые: Аимбетов!

— Я!

— Бондаренко!

— Я!

— Бизун!

— Я!

— Веселов!

— Я!

— Герасимович!

— Я!

— Кравцов!

— Я!

— Крючок!

. — Я!

— Кого назвал — два шага вперед! Остальные... напра-во! Старшина Филипович! Продолжайте занятия!

— Есть продолжать занятия! — выбежав из строя, козырнул пожилой старшина, и по березнику раскатился его могучий голос:

— Р-рота! Слушай мою команду! Ш-шагом... а-арш! Десятки ног, обутых в тяжелые солдатские ботинки, твердо ступили на влажную, скользкую землю.

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой

С фашистской силой темною,

С проклятою