Качели Отшельника [Виктор Дмитриевич Колупаев] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

сойти с поезда на вокзале в Усть-Манске, как меня вызвали к диспетчеру.

– Простите, – сказал молодой парень в железнодорожной форме, когда я вошел в диспетчерскую и назвал свою фамилию. – Мы виноваты в том, что испортили вам настроение. Что-то произошло с системами волноводов темпорального поля. А может быть, темпограмма не дошла до адресата, и поэтому он не пришел вас встречать.

– Он мог и не захотеть со мной встретиться. – Я махнул рукой, собираясь выйти.

– В следующий раз это не повторится, – заверили меня. – Мы все проверим. Можете ехать в детство хоть завтра.

– Вряд ли в ближайший месяц у меня будет свободное время, – ответил я и вышел не попрощавшись.

Мы ставили один важный эксперимент, и времени действительно не хватало.

И все же на следующий день я снова был на вокзале, снова ехал в дряхлом вагончике, снова стоял на пустеющем перроне.

На краю платформы, как и вчера, я увидел мальчишку.

– Сашка! – крикнул я. – Это же ты! – Я чувствовал, я твердо знал это.

Он хотел спрыгнуть с платформы, но передумал и остался стоять, глядя себе под ноги. Я бегом кинулся к нему, схватил за плечи, сжал. И вдруг он прижался к моей груди. На секунду, не более. Затем оттолкнул меня и, глядя исподлобья, сказал:

– Так вот ты какой?!

В его голосе было очень много от взрослого мужчины. И вообще для мальчика он выглядел очень серьезным.

– Сашка! Значит, ты все-таки узнал меня?

– Еще бы. Но только я не Сашка. Меня все зовут Роланом… Ну то есть Ролькой.

– Но ведь меня-то зовут Александром. Значит, и ты – Сашка.

Он пожал плечами.

Я в свои сорок лет выглядел еще крепким человеком. А он был нескладный и худой.

– Послушай, Сашка. Я буду называть тебя Александром, а не Роланом. – Здесь он снова пожал плечами, как бы говоря: «Как хочешь». – Почему ты такой тощий, чертяка? Тебе надо заниматься спортом, иначе долго не протянешь.

На мгновение мне показалось, что его глаза смеются надо мной, и я тоже расхохотался. Какую глупость я только что ляпнул! Ведь я стою перед ним живой и здоровый. Как же в таком случае он может долго не протянуть? Вот ерунда-то.

Он тоже засмеялся, и мы дошли до самого виадука, даже не пытаясь что-либо сказать друг другу из-за распиравшего нас смеха.

Привокзальная площадь была не такой, какой я ее привык видеть. Бывая в Загорске, я почти всегда заходил в кафе «Астра». Но сейчас его еще не было и в помине. Справа доносился гомон базарчика, который не могли заглушить даже паровозные гудки.

– Ну ладно, Сашка, – сказал я. – Трудно ведь сразу вести себя так, чтобы кому-нибудь из нас не было смешно. Я еще не раз попаду впросак. И это вовсе не означает, что мы с тобой не должны где-нибудь пообедать.

– Я не хочу, – сказал Сашка. – Нас уже кормили.

«А что он думает на самом деле? – попытался сообразить я. – Если бы я хотел есть, то никогда бы не отказался, если бы предложение исходило от такого человека, как сам я. Ага! Но ведь я-то взрослый человек, я все понимаю. А он?»

– Не хочешь, так не хочешь, – сказал я. – Расскажи-ка лучше, как ты живешь? Кто твои друзья?

– Только не надо допросов, – ответил он, и я понял, что мои вопросы действительно похожи на анкету, на которую нельзя ответить искренне.

Мы подошли к базарчику, и я спросил:

– А мороженого хочешь?

– Ага! – радостно ответил он.

– С орехами или пломбир?

– Ну да, с орехами! Такого и не бывает.

– Посмотрим, – загадочно сказал я, но у женщины, продававшей мороженое, действительно не было ни того, ни другого. Я спросил ее на всякий случай, но лучше бы я этого не делал. Она вдруг раскричалась на меня: «Ишь чего захотел!» Сашка потянул меня за руку.

– Пойдем…

Но я все же купил порцию обыкновенного молочного мороженого. Сашка взял его, глядя в сторону, но мне еще пришлось раза два сказать ему: «Ешь, чего ты?», прежде, чем он развернул бумажку. И тут, как мне показалось, он забыл про меня. Сразу стало видно, как он хотел это мороженое. Обыкновенный десятилетний мальчишка. Он закапал мороженым свои широченные брюки.

– А ты научился лечить неизлечимые болезни? – неожиданно спросил он меня.

Я растерялся.

– Откуда ты это можешь знать? Ведь я занимаюсь этим всего лет двадцать. И начал совершенно случайно. Неужели я думал об этом еще тридцать лет назад?

– Но ведь я – это ты, – сказал он. – Только в детстве. Я знаю про тебя больше, чем ты про меня, потому что я всегда хотел, чтобы ты был похож на меня, чтобы ты занимался тем, чем хочу заниматься я. Я этого очень хочу.

В нем как-то странно сочетались детская наивность и суровость взрослого.

– Нет, Сашка, я еще не научился лечить неизлечимые болезни. Но я думаю, что скоро это станет возможным.

– Правда? – обрадовался он.

– Правда, – я потрепал его по макушке. – Но только мне очень не хватает времени. Тебе хорошо. Ты еще не замечаешь, как быстро бежит время.

Он бросил на меня стремительный взгляд, чуть насмешливый и странный, словно он знал что-то, что очень