Сентиментальная сюита (сборник) [Аглаида Владимировна Лой] (fb2) читать постранично, страница - 2

оттенком:

— Биография простая. Стройка раз, стройка два, стройка три! В настоящее время обитаю на Трассе, где служу начальником мехколонны. Ехал-то инженером мехколонны, да начальник сбежал — вот и пришлось быть единым в двух лицах. Начало любой строй­ки — это я тебе доложу!.. Полная хозяйственная неразбериха, совершенно не обустроенный быт и прочее, и прочее. Плюс моро­зы под шестьдесят. Но для нашего начальника, по-моему, самым ужасным оказалось отсутствие личной волги, ввиду полной невоз­можности ездить на ней по тайге, — вот он и дал тягу. Ну а сейчас дела налаживаются. Даже жена приехала. Ругается!.. — Он рассмеялся, припомнив что-то свое, и покрутил головой. — Она меня ненормальным считает. Тебе, говорит, всегда больше других надо! На одной стройке гастрит заработал, на другой язву, ну а тут в гроб ляжешь. Но вообще-то она женщина с пониманием. Зна­ет — я по натуре цыган. Терпит, хоть и ворчит.

Тем временем официантка принесла закуски и графинчик портвейна чайного цвета, расставила на столе и, как-то неумело улы­бнувшись, вдруг спросила у нее: "Вы не актриса? Почему-то ваше лицо мне знакомо".

— Нет, — она смутилась и даже порозовела от смущения.

— И все-таки я вас видела где-то! — упрямо сказала официантка. — Именно на обложке журнала.

— Наверное, в "Работнице", в сентябрьском номере про меня писали.

— Правильно! — обрадовалась официантка. — В "Работнице"! Я ее выписываю. А то гляжу — знакомое лицо. Сразу запомнилось, потому что красивая женщина. Если понадобится чего — кликните, — и она ушла, довольная собой.

— Ба-а, да у тебя союзная известность! Рад, честное слово, рад! — он разлил по рюмкам вино. — Ну что, за встречу через годы?

Несмотря на легкую иронию, проступавшую в его словах, оба ощутили печаль. Звякнули рюмки. Он залпом осушил свою, она чуть пригубила и принялась за салат.

— Двадцать три года... — задумчиво произнес он. — Подумать только, — вздохнул и налил себе еще, пытаясь скрыть волнение. — А я ведь тебя вспоминал. С течением времени, конечно, реже — но помнил, в сущности, всегда. И еще почему-то мне казалось, что когда-нибудь мы непременно встретимся. Случайно, как сегодня. Вот только больше всего я боялся, что мы уже настолько измени­мся, что пройдем рядом и друг друга не узнаем.

Она молчала, только смотрела на него долгим неотрывным взглядом.

— Но вообще, конечно, было не до воспоминаний. Жизнь ведь штука сложная. Борьба. Я вот мог в прошлом году устроить­ся в Москве, предлагали работу в министерстве. Не захотел. Глупо? Смешно? Пожалуй... Только мне простор нужен и чтобы живая работа с людьми. Пусть неурядицы на стройке, злоба, ру­гань, даже ненависть порой — зато от тоски не подохну. На моих глазах и моими руками делается настоящее дело. Ты ме­ня понимаешь?

— Понимаю... — задумчиво отозвалась она. — Умом понимаю. Потому что моя жизнь от твоей бесконечно далека. У меня все расписано от сих и до сих. Уже двадцать лет работаю в одной поликлинике, есть дежурства в стационаре — терапевтическое от­деление. Прием больных, потом вызова... Дочка говорит, что со мной по улице невозможно пройти — все здороваются и тут же пе­реходят на свои болячки. И неудивительно, я ведь и живу в том же районе, где наша больница с поликлиническим отделением. А еще у меня хорошая семья, муж и двое детей. Он у меня невоз­можно положительный и добрый. С годами понимаешь, как важно, чтобы близкий человек умел жалеть и прощать. Дочка замуж умуд­рилась выскочить за военного, я к ним на Украину сейчас лечу. Она у меня умница, заочно в институте учится. С мужем ей вроде бы повезло, такой весь из себя рассудительный, хозяйственный, старше ее на три года, любит литературу, театр. Скоро у них театр на дому начнется — вот-вот малыш появится! — и она улыбнулась, радостно и тревожно. — Ну, а сынуля мой на третьем курсе в строительном, будущий архитектор... — Она задумчиво посмотрела на свою рюмку и сделала из нее глоток. — Вот так! — подняла на него глаза, чуть отстраненные и холодноватые, слов­но воспоминания о семье воздвигли между ними невидимую стену.

— Ну а родители как? — быстро спросил он, стараясь разру­шить эту возникшую было отчужденность. — Не жаловала меня твоя матушка, ох, не жаловала...

Она легонько пожала плечами:

— Дела давно минувших дней. Отец умер от обширного инфаркта семь лет назад. Мама вышла замуж за друга отца, с которым знакома сто лет. Живут вдвоем в его двухкомнатной квартире. Жизнь продолжается, как видишь. А у тебя жена кто? Дети есть?

— Жена преподаватель русского и литературы в школе. Вот только постоянно кочует со мной, поэтому освоила вторую профе­ссию бухгалтера. Она у меня голубоглазая, светловолосая и в мо­лодости походила на куколку с подрисованными яркой голубой крас­кой глазищами. Сейчас правда располнела, постоянно на каких-то голодных диетах сидит. Я этого не понимаю! — и он махнул ру­кой. Помолчал, потом неожиданно спросил: — Ты когда-нибудь ме­ня вспоминала? Только честно! — нервно закурил,