Кровь на снегу (СИ) [schwarzerengel] (fb2) читать постранично, страница - 2

тринадцати лет назад, незадолго до своего исчезновения, мать сделала мне прощальный подарок, не похожий на те, что обычно матери делают дочерям. То была не тряпичная кукла, не новое платьице и не безделушка из города - то был укус, что по-прежнему запечатлён бледным шрамом на моём плече. Укус, которому оказалось подвластно изменить мою жизнь и меня. Я - оборотень. Я научилась справляться с жаждой убить всех этих уродцев, охочусь на диких зверей в лесу, а в последнее время и вовсе нашла хитрую лазейку - купила у знахарки на рынке, когда выбиралась в город, мощное пойло, что позволяет спать как в гробу. Запираюсь и дрыхну, свернувшись клубочком, чтоб точно не показаться никому на глаза. Люди хуже животных. Жестокие, грязные твари, среди которых лишь некоторые - жемчужины посреди навоза. Вот девка-Валери, не в обиду Сезару, была ещё тем навозом, но разве могла я её убить, того не заметив? Что я только что видела? Это видение? Порождение моего растревоженного сознания? Я готова была поклясться, что видела свою мать. Если это взаправду… если она правда здесь, я её уничтожу.

И с этими мыслями я наконец-то вернулась в постель. Утро вечера мудренее.

========== 2. Любовь к смерти ==========

А теперь вернёмся чуток назад. Минувшим вечером наша таверна гудела, как улей. Сидя в углу за прокисшем элем, я понимала - не миновать беды.

- Сколько ещё мы будем терпеть зверства этого зверя?! - весьма тавтологически восклицал, тряся кружкой, Герман - местный громила. - Покончим с ним!

- Да! - вторили ему сразу несколько голосов.

У меня было крайне дурное предчувствие. Может, способность предчувствовать передалась мне от мамки - не знаю точно, да и гадалкой она была липовой, зато оборотнем - самым настоящим.

Толпа разъярённых полупьяных мужчин вознамерилась идти в чащу леса, к пещере, где, судя по слухам, обитал тот самый оборотень, что однажды уже третировал эту деревню. Моя мамаша. Она не жила там, но лакомилась, и доныне у входа в пещеру лежат чьи-то кости. Какая мерзость.

- Я уже послал за отцом Соломоном, он настоящий охотник на оборотней, - воззвал к жаждущей расправы гурьбе отец Август, настоятель местной церквушки. Его слова, чего следовало ожидать, были встречены улюлюканьем и недоверчивыми смешками. - Нет нужды рисковать - потеряете голову во всех смыслах…

- Нет. Посторонний лишит нас радости мести, - настоял Сезар. Он единственный, кого я действительно могла понять - как-никак, он лишился дочери. Остальные же мыслили как оголтелый сброд.

- За Валери! - завопила какая-то тётка.

Я тяжело вздохнула, когда ко мне вдруг подсела Роксана, подруга умершей - глаза её сильно опухли от слёз.

- Жаль, нельзя пойти вместе с мужчинами. Так хотелось бы собственными глазами увидеть, что ужасное животное, сотворившее это, мертво.

Иногда люди сами животные. Даже хуже.

- Я понимаю, - ответила я с неохотой. - Хотелось бы убедиться, что всё с ними будет в порядке.

… Разве только с Сезаром и, может, ещё парой-тройкой из них.

После этого непримечательного эпизода я и пошла спать. Тогда я и слышала странный голос, видела знакомую фигуру во тьме, и уснуть получилось не сразу - какое-то время я проворочалась, томимая мыслями и догадками. Например - если это всё-таки моя мать, что она собирается делать? Убьёт ли она кого-то из тех несчастных, что направились геройствовать в пещеру? Она никогда не любила их. Никогда не любила меня.

***

Воспоминание из далёкого детства.

- Мамочка, посмотри, я построила снежный замок, - я с гордостью потянула мать за рукав, но она осталась равнодушна - лишь бегло взглянула на моё творение с таким выражением лица, будто замок был из дерьма коз соседских. - Мам, смотри, - продолжала я гнуть свою линию, потому что никак не могла поверить, что ей всё равно.

- Николетт, если хочешь порадовать маму, убей эту птичку, - мать указала на снегиря, игравшегося в снегу. - Окропи этот снег кровью, красной, как его брюшко.

От её приторного тона меня начало тошнить, и перед глазами всё поплыло.

- Но зачем?.. - запротестовала я, с жалостью представляя, как погибает безвинное существо. - Почему ты этого хочешь?..

- Моя дорогая, - мать всякий раз начинала свои нотации именно с этих слов. Её наставления никогда ничему меня не учили - только вводили в чистейшее замешательство. С каждым разом всё боле. - Ты кушаешь плоть животных. Почему же одни убийства тебя пугают, а другие нет?

Я замялась, не зная, что и сказать. Мне хотелось к дедушке - спрятаться у него на груди, в пропахшее древесиной, смолой и потом тепло его рук. Это он зародил во мне правильное, человеческое зерно, но на тот момент был уже месяц как мёртв.

- Но снегирь бы умер напрасно…

- Любая смерть такова. И напрасна, и осмысленна. Но ты… -