Записки натуралиста [Евгений Павлович Спангенберг] (fb2) читать постранично, страница - 132

меня собаки, ее челюсти щелкнули в воздухе. Сосредоточив все свои силы, я нанес прикладом ружья страшный удар животному. Но ни визга, ни замешательства. Сбитая ударом собака покатилась по траве, но тотчас вскочила на свои упругие ноги и повторила еще более стремительное нападение. Я нанес новый удар ногой, потом вторично сбил собаку прикладом на землю. Четверть минуты спустя я отбил еще два яростных натиска и, наконец, видя, что выхода нет, перебросил в руках ружье, чтобы успеть в любой момент выстрелить.

Неожиданно собака изменила приемы своего нападения. Вместо смелых стремительных натисков, между которыми у меня были кратковременные передышки, она вдруг быстро закрутилась вокруг меня и, увертываясь от моих ударов, пыталась схватить меня за ногу. Для меня это было во много раз хуже. Один раз я споткнулся и чуть не упал на землю и в конце концов почувствовал сильное головокружение. Игра становилась опасной. «Довольно»,– мелькнуло в моей голове страшное решение, и, ожесточенно отбиваясь стволом ружья, я указательным пальцем нащупал гашетку. К счастью, в этот критический момент подоспела киргизская женщина. Я испытал еще один невероятный натиск, и все вдруг прекратилось. Женщина обхватила собаку за шею руками, и та покорно легла на траву, без всякой злобы следя за мной глазами. С ее разбитых губ на белоснежную мохнатую грудь, на мощные лапы капала кровь.

– Ките-ките,– кивком головы указала мне киргизка на соседнее ущелье. Я понял, что нужно возможно скорей уйти отсюда, и пошел, спотыкаясь о камни, но не быстро, а медленным шагом.

Я боялся, что, увидев мое поспешное отступление, собака вырвется из ненадежных рук ее владелицы.

В этот день я отказался от подъема к снеговым вершинам. После всего пережитого я неуверенно стоял на ногах, сильно болели руки. Собака ни разу не схватила меня зубами, но, вероятно, от ее когтей на моем теле были глубокие ссадины, а рубашка висела клочьями. Я вспомнил своего проводника в Киргизском хребте Уразовского. Избегая встречи с овчаркой, которая издали мне казалась чуть крупнее барана, он пересек такое ущелье, где, по моим понятиям, невозможно было пройти человеку. Тогда я смеялся над ним, но теперь его выходка мне стала понятна. На эту лужайку я не приду ни за что, пока у темных деревьев арчи под седой осыпью будет стоять юрта.

И вдруг мне стало как-то особенно легко на сердце и весело. Я был счастлив, что и в трудную минуту не убил лучшего друга человека – собаку.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассказывая в этой книге о своей жизни, большую часть которой я провел с ружьем и записной книжкой, о жизни зверей и птиц на свободе и в неволе и о наших друзьях – собаках, я, конечно, делал это с известной целью. Мне хотелось привить читателям любовь к нашей замечательной стране, к нашей богатой природе, к животным.

Не скрою, для того чтобы написать эту книгу, я отрывал время от своей основной работы и, вторично переживая прошлое, иной раз просиживал над рукописью до поздней ночи.

Кончая книгу, я надеюсь, что она принесет пользу моей Родине, способствуя сохранению ее природы. Пусть мальчуган-подросток, прочтя мои простенькие рассказы о совке Тюке, о смешном Трушке и о собаках и продумав их, станет более серьезно и бережно относиться к животным и к природным богатствам своей страны.

--">