Дневник замужней женщины [Лариса Яковлевна Шевченко] (fb2) читать постранично, страница - 4

грустно.

Их было пятеро, увлеченных идеей поступить в университет. Василий был из Белгородской области. Ему двадцать один год, он цыганской внешности, зеленоглазый, коренастый штангист, беззаботный весельчак и гитарист. Валера – двадцатидвухлетний украинец из Винницы: темно-русый, худой, скуластый, раздражительный, вот уж четыре года подряд каждое лето живший у бабушки своего друга. Одноклассницы Галина, Лена и Лариса учились в одной школе с Василием. Лариса смешливая, кареглазая, с пушистыми, золотисто-рыжими волосами в длинных косах. Лена – светловолосая, подростково-угловатая и очень серьезная. Она даже свою прелестную улыбку – этот важный для любой девчонки «реквизит» – всегда прятала.

А Галина – высокая, темноволосая и голубоглазая. В своем запоздалом физическом развитии, в шестнадцать лет она выглядела на тринадцать. Крупные кисти рук с широкими мозолистыми ладонями и длинными сильными, словно железными, пальцами, противоестественно контрастировали с худенькими плечами, и узкими бедрами. Галя, очевидно, понимая эту несоразмерность, по возможности, на людях старалась прятать их за спину.

Не гармонировали руки и с нежным, совсем детским лицом. А оно не подходило к ее глубоким строгим глазам, потому что даже когда Галя улыбалась, и подвижное круглое личико сияло веселыми лучистыми ямочками, глаза оставались грустными. Но в них почему-то хотелось смотреть и смотреть, особенно, если они были приветливы и удивительно ласковы. И тогда оторваться от них, завораживающих чем-то непонятным, немного нездешним… было невозможно. Хотелось пить и пить из них любовь и доброжелательность. Этим глазам хотелось верить. Во взгляде Галины не было страсти и огня, но он притягивал своей неземной, божественной силой и не отпускал. Ловить его на себе, наверное, хотели бы многие мужчины. Редко кому удавалось подглядеть Галю в эти чудные мгновения, но если случалось, то она на всю жизнь запоминалась, оставляя в душе свой неизгладимый задумчиво-заманчивый след. (Теперь рекламщики сказали бы: взгляд на миллион.)

Галя еще не сознавала необыкновенного магнетизма своих глаз, притягательности еще по-детски наивной чистой красоты и доброты своей мягкой нежной души. Все ее мысли были поглощены учебой в школе и дополнительными занятиями, которые она устраивала себе сама, без принуждения и понукания. И вот именно в эти строгие часы у ее подруг создавалось впечатление, что Галя про жизнь знает много больше, чем они, но сама об этом еще не догадывается.

Валера поражал Галю категоричностью, необоснованностью суждений и неожиданными взглядами на жизнь. Как-то он заявил:

– Есть Россия, а есть Украина – и не надо нас в одну кучу сваливать. Мы разные и жить должны врозь.

Галя, воспитанная в духе единения и дружбы народов великой страны, впервые услышав подобное заявление, сначала растерялась, удивленно забегала глазами с Василия на Валеру, а потом весело сказала:

– Ты просто тоскуешь по своей малой родине, по любимому кусочку нашей большой страны. Для меня все народы СССР равны. У нас со всеми не просто дружба, братство! А у тебя вздорный характер, поэтому ты нетерпим в мелочах. Перевоспитывайся!

– Редко кому из взрослых тварей дается агония прорастания крыльев, – угрюмо возразил Валера.

– Душа может проснуться в любом возрасте! Иногда, даже неосознанно. Ей толчок нужен, – не отступила Галя.

Валера посмотрел на нее, как на маленькую глупышку, и все же замолчал. Василий не вторгался в их спор, наверное, для того, чтобы он не имел продолжения.

А как-то Валера грубо заявил при Гале, что есть человек (по-украински мужчина), а есть женщина, и этим все сказано. Такого она не могла стерпеть.

– Ты считаешь себя умнее, эрудированнее и сильнее меня? А может, еще какие-то, неизвестные мне качества в себе отыщешь? Потягаемся? – взбеленилась она. – Я сомневаюсь, что пальма первенства в нашем соревновании будет принадлежать тебе, – добавила она чуть мягче, критически оглядывая невзрачную, худосочную фигуру и красное от угревой сыпи, желчное лицо Валеры.

Тот завелся было, окрысился на Галю, но Василий, сделав примирительный жест, перевел разговор в приятное для всех русло. И все же, несмотря на недопонимание, к Валере Галя относилась, как к старшему опытному товарищу, сама не задевала, щадила его самолюбие.

С Василием у Гали были сложные отношения. Влюбившись в начале восьмого класса «в первого парня на деревне», она боготворила его не долго. Уже к весне разочаровалась в нем и осознала, что никаких серьезных планов на его счет в будущем строить не собирается, что неоднократно подчеркивала в коротких репликах, осуждая ребяческую бесшабашность и безалаберность своего бывшего кавалера. «Душа моя не принимает и отторгает тебя. С раннего детства я ненавижу соприкасаться с пошлостью и грубостью. Я отгораживаюсь от них, потому что не умею достойно, без высокомерия, ставить невоспитанных людей на место. Я мечтаю