Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
в подвесном котелке над костром. Потом посолили, вывалили на сковороду, нарезали луку и начали жарить в масле.
От зонтиков исходил вкусный запах, и они приятно зарумянились. Но когда изжарились, есть мы их забоялись. К тому же лесничиха Портянкина, увидев нашу затею, устрашила:
— Смотрите, дурни. С энтих грибов на стенку будете лезть. Или пронесёт.
Но к поносам нам не привыкать. Только на стенку вот лезть не хотелось. И непонятно было: как это лезть... Без лестницы.
Мы начали считаться — кому первому есть зонтики. Точно так мы считались перед игрой в кулюкушки, или в прятки, чтобы определить, кому первому водить, — это справедливо. А сейчас думали: если снявшего пробу не пронесёт и если он на стену не полезет и не помрёт, — оставшиеся жареные грибы разделим на троих. И впредь их будем есть и всем скажем, чтоб ели.
Ну, а для счёта Грач выбрал палку: мы поочерёдно должны были перехватывать её, точно измеряя длину ладонями, и чья рука накроет конец — тому и есть грибы. Ну, а что палка — самый надёжный способ, это всем ясно. Тут уж никто никого не надует. И Колька первым облапил палку. За ним взялся я. За мной — Лёнька. Потом всё повторилось ещё раз.
— Сейчас мне достанется пробовать грибы, — испуганно пролепетал Лёнька. И угадал — так и вышло.
Но Лёнька, конечно, струсил. Он с минуту стоял возле парящей сковородки, зачем-то почесал свой пухлый живот. И, сморщив лоб, втянул рыжую голову в плечи.
— Я не б-буду.
И хотя голос его жалобно дрогнул, я напомнил:
— А счёт!? Мы же считались.
Но Лёнька, ещё больше морщась, простонал:
— Не могу. Меня вырвет.
— Пускай только вырвет! — пригрозил я. И поднёс к Лёнькиному конопатому носу кулак.
Но Лёньку и вправду начало рвать, хотя он не ел ещё грибов.
— Слабак, — протянул Грач.
— Неженка, — добавил я. — Маменькин сыночек...
Хныкая, Лёнька утирал ползущие изо рта слюни и не перечил нам. Тогда мы с Грачом снова и уже вдвоём начали считаться на палке. Не пропадать же грибам и постному маслу, за которое ещё дома предстояла мне лупка. Очередь пробовать грибы выпала Грачу.
Он сначала неохотно ел зонтики, хмуря лоб, о чём-то напряжённо думал, но потом разошёлся, и я вынужден был отнять у него сковороду.
Однако сами мы с Лёнькой есть оставшиеся грибы не решились. А Колька бессовестно просил:
— Давай доем. Всё равно лезть на стену.
— А вдруг всё будет хорошо. Нет уж, оставим на завтра.
И я завернул остывшую сковороду с грибами в рубаху. Вечером никак не мог уснуть. Смотрел сквозь оконное стекло в небо, где мерцали, как волчьи зрачки, редкие звёзды. Мягко шелестя ветками, о чём-то тревожилась на ветру берёзка. Свежее дыхание её залетало в дом, наплывало на меня.
Во сне я видел, как смуглый Грач пытался и никак не мог залезть с разбегу на стену. Ноги его скользили и зависали в воздухе. А на истрескавшихся толстых губах пузырилась пена, будто Кольке намылили рот.
Утром мать искала бутылку с постным маслом, о чём-то спрашивала меня.
Я, лёжа в постели, пожимал плечами, молчал, оттягивая наказание. А чуть свет был уже около дома Грачёвых. Из окна на мой свист выглянул Колька, целый и невредимый.
— Ничего, — улыбаясь, сказал он. И, задрав рубашку, пошлёпал себя по впалому брюху. — Переварились.
Часом позже мы съели втроём в лесу вчерашние жареные зонтики. И тоже ничего. Всё было с нами благополучно. Да и мало ли что мы ели. Корни лопухов, тмин, конский щавель, сусликов... Всего не перечтёшь.
После поспевала лесная земляника, запекаясь, будто капли крови, в траве. Но мы её начинали есть задолго до созревания, когда она ещё была мелкой и жёсткой.
Грач шутил:
— В животе дозреет.
Иногда нам везло. Как-то Лёнька, когда мы сидели на земляничной полянке, сказал:
— Мать щей наварила, мясных. Отчим откуда-то говядины принёс.
Грач нюхнул горбатым носом воздух, будто наслаждался запахом мясных щей, и тут же спросил:
— А дома у тебя кто есть?
— Нету никого.
— И ты знаешь, куда ключ от двери мать спрятала?
— Конечно.
— Тогда пошли.
Лёнька замялся. Ему охота было угостить нас мясными щами, но в то же время боязно было — мать за это не погладит по головке.
А аппетит у нас уже загорелся.
— Айда, Лёнька — просил я.
Колька тоже обещал:
— Мы только по две ложечки. Только попробуем щей.
Лёнька всё равно мялся. А в животах у нас с Грачом сосало ещё сильней. Нам становилось невмоготу.
— Эх, жмот, лучше бы ты не говорил про щи, — возмутился Колька. — Сам налопался и молчал бы...
— Сам-то налопался, — подхватил я.
— Вот и не налопался, — возразил Лёнька. И его конопатая физиономия грустно сморщилась, будто её заквасили. — Мать только одну тарелку налила. И кусочек мяса махонький такой дала.
Лёнька показал, отмерив ребром ладони на пальцах другой руки величину кусочка. И вздохнул:
— Остальные щи спрятала в кастрюле в чулан. Даже сама не ела. Всё отчима ждёт, — пояснил он.
— Отчима, — негодующе подхватил я. — У твоего отчима и так рожа масляная. Он и без щей хорош.
— И начальник продсклада, — добавил Грач. — Там
Последние комментарии
2 часов 18 минут назад
2 часов 46 минут назад
2 часов 53 минут назад
4 часов 28 минут назад
5 часов 56 минут назад
7 часов 36 минут назад