Краденое солнце [Юрген Ангер] (fb2) читать постранично, страница - 3

Петек, – Племянница барона очень милая девушка…

– Узнаю Яську, – усмехнулась Бача, – Ты же понял, что ни в какой Кениг мы с тобою не едем? Никакого моего папи – папи сбыл меня с рук и вряд ли пожелает видеть снова.

Бача подняла с пола свой рюкзачок, покопалась в нем и вытащила ножницы в кожаном чехле, и по всем правилам, кольцами вперед, протянула старине Петеку:

– Обрежь мне волосы, друг мой. И постарайся, чтобы вышло – ровно по плечи. У меня не получится до самой Вены прятать их под шляпой.

Гера Копчик – принц в изгнании

Это была, несомненно, опасная авантюра – выехать верхом, вдвоем, всего лишь с пистолетами на поясе и с жалкой Бачиной дворянской шпажонкой. У Петека был еще нож, но это и вовсе в пользу бедных. При первой возможности путешественникам следовало бы присоединиться к другим подобным им скитальцам, направляющимся в Варшаву или в Вену. Но где взять таких – пока никто не встречался. Бача продала свое помолвочное кольцо, и в Белынычах кони-дряни с успехом сменились на двух вполне горячих скакунов. Петек сидел в седле мешком – увы, преодоленный путь обходился ему дорого, в таком-то возрасте.

– В Варшаве я сяду играть, и у нас будет карета, – пообещала Бача. Она почти не говорила со своим спутником, не о чем было. И потом, нужно было придумать – что делать, как действовать, как извлекать из баронского подвала дурака-мужа. «Хотя бы никто не умер» – утешала себя Бача. Никто не умер, не холера, не сифилис, не инквизиция. Уже хорошо – с ее-то везением.

Бачина прежняя, девичья фамилия была Оскура. Испанка, да. Детство ее прошло в Мадриде – городе, похожем одновременно на мохнатый персик и пыльный мешок – так говорил почему-то отец, Джироламо Оскура, церковный органист. Математик, мошенник, игрок. Днем его ловкие пальцы парили над клавишами, извлекая из громоздкого величественного инструмента летящие к небу гимны, а ночью Джиро Оскура набрасывал черный плащ и отправлялся играть – уже не на органе, в карты. Мать, Тереса Оскура, в девичестве звалась донья Дорадо-и-Эскобар, у нее, как у побочной, но признанной дочери дворянина было пятнадцать имен, пятнадцать святых покровителей. И ни один из них не защитил от замужества с Джиро Оскура, математиком, мошенником и ночным игроком.

Мать не могла разве что играть на органе – в детстве переиграла руку на благородных клавикордах. В математике и картах она разбиралась не хуже мужа. Математике ее обучал знаменитый Дель Сото, позже умерший в подвалах инквизиции от собственного яда. До того, как Джиро Оскура похитил ее из родного дома, Тереса успела изучить алгебру, латынь, греческий, фехтование и верховую езду. Последнее – в совершенстве, вплоть до фигур над землей. Бача не умела фигуры над землей, но благодаря урокам матери хотя бы держалась в седле – неплохо для простолюдинки, мещанки, безродной выскочки. Если лошадь сбросила тебя – тут же садись на нее снова. Пусть платье в крови – главное улыбка на устах. Мать носила черное, может, для того – чтобы кровь была не видна? Бача помнила платки, пропитанные чахоточной кровью, и холодное безразличие матери – к собственной болезни, к скорой смерти, к безумствам Джиро Оскура, язычника, мошенника, игрока. Даже если проиграл – держи лицо и улыбайся. Тереса проиграла однажды жизнь, протянув неосторожно руку Джироламо Оскура, но в карты она выигрывала у Джиро всегда. Профессоре Дель Сото часть уроков своих объяснял при помощи карточной игры, а математика как-никак посложнее, чем шулерские фокусы. Тереса выигрывала у мужа без фокусов, они были ей и не нужны, она просто читала колоду через рубашку, как гипнотизер читает ваши мысли. Впрочем, Тереса почти не играла с мужем. Джиро набрасывал свой черный плащ и шел в игорный притон. Тереса сидела дома. Она играла – с Бачей.

Первый черный человек пришел к ним, когда Баче было одиннадцать. Он был друг, а вовсе не ангел смерти, и явился, чтобы предупредить семью Оскура о скором визите псов святейшей инквизиции. Это Баче запомнился он – черным чудовищем, ломающим прежнюю жизнь напополам. «Вам нужно срочно уехать. Поторопитесь, пока они не пришли». А так – хорошо, конечно, когда есть верные друзья, способные предупредить об аресте. Молодец, Джиро Оскура. Молодец… Инквизицию заинтересовал не Оскура-игрок, не Оскура-математик, не Оскура-отравитель или мошенник. Оскура-язычник, мало ему было всего остального. Кто-то донес, что церковный органист тайно поклоняется кумирским богам, даже не еврейским, а каким-то и вовсе науке неизвестным. О да, святые отцы были весьма заинтригованы. В ту же ночь семейство Оскура навсегда оставило Мадрид, похожий на пыльный мешок. Под капюшоном черного плаща на физиономии Джиро горели четыре параллельные царапины – следы когтей благородной супруги. Еще и язычник, мало ему было всего остального, идиоту.

В Дрездене Джиро играл – на органе и в карты. Тереса учила дочь танцевать менуэт, фехтовать, преодолевать на коне невысокие