Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
начал делать «Социал-демократа» — собирал материалы для номера, засадил к счастью объявившегося сотрудника редакции писать передовую, а сам метался по улицам в поисках набора и печатных машин. Хотел уж связываться с Серпуховом — там в марте печатали первый номер «Социал-демократа», другой возможности не было, но передумал: долго в Серпухове, надо немедленно, сейчас.
Начал печатать номер на Пятницкой, в огромной типографии Сытина, такой знакомой еще с тех времен, когда сам был штатным сотрудником сытинского же «Русского слова», респектабельной, миллионотиражной газеты. Правда, она встретила враждебно, родная типография: меньшевики постарались создать это настроение у печатников и наборщиков, а может, и отданное на второй день восстания распоряжение о закрытии всех буржуазных газет. Оставшиеся без заработка люди смотрели хмуро, отказывались работать; он стоял над душой у наборщиков, у метранпажей, сам помогал таскать кипы свежего тиража, и номер все-таки вышел! В нем уже были сообщения о том, как резко менялось положение в городе. А чтобы меньше хлопот, чтобы быстрее выходили призывы к окончательной победе, стали печатать «Листок социал-демократа», как бы сокращенный, экстренный выпуск газеты. Там — известие, что в Петрограде создан Совет Народных Комиссаров во главе с Лениным. И основной номер газеты выходил с первыми декретами Советской власти — о земле, о мире. Как это было важно, когда в Москве еще не кончилась борьба, когда лилась кровь и гибли люди!
На заседании Боевого центра Соловьев, один из прежних редакторов «Социал-демократа», теперь полностью погруженный в дела ВРК, похвалил: что бы и делать нынче без газет! А Гриша Усиевич, тоже член ВРК, старый товарищ, однокашник по Тамбовской гимназии, прибавил: «Мы Подбельского скоро вообще комиссаром по печати всей Москвы сделаем. Вот победим и сделаем». Серьезный Соловьев согласно кивнул, а Гриша не отставал: «Ну как, Вадим, одобряешь?» Эх, сказать бы им, как это непросто — с типографиями. Но он только пожал плечами:
— МК решит, кому чем заниматься.
И тут же почему-то подумал, как выдвинулся Усиевич в дни восстания: официального руководителя ВРК не было, все на равных, но неофициальным стал он, Гриша. И еще подумалось: «Мне тридцать лет, а он учился в гимназии тремя классами ниже, значит, ему двадцать семь. Ого, он еще и самый молодой в ВРК!.. Действительно, возьмет и предложит, и будешь комиссаром по печати…»
А на Пятницкой дело совсем застопорилось. И далеко от центра. Редакция должна быть ближе к Моссовету, а типография — ближе к редакции. Так вот и пришла мысль реквизировать ближайшую к Скобелевской площади типографию издательства «Новь» — тут она, под горкой, на Моховой. Управляющий стонет: «У меня заказы, обязательства!» Как ему объяснишь, что надо, что иначе нельзя. Да и нужно ли объяснять? Не оттого ли не в пример Питеру в Москве седьмой день идут бои, что слишком много объясняли, переговаривались?
Он не стал прикрывать дверь в кабинет управляющего, пошел обратно — сначала по мягкому ковру, потом по мокрым следам на линолеуме, по ступенькам, мимо таблички «Посторонним вход воспрещен». Обширное помещение с покатыми клетками наборных касс, со свисающими над ними лампами как бы расступалось, и люди там, у касс, настороженно следили за ним. Красногвардеец с винтовкой позвал:
— Товарищ Подбельский! Все, как приказывали. Порядок!
Тесный коридор повел вбок, в темноту и снова на желтый свет, к колесам и рычагам печатных машин, черными глыбами застывших под высокими оконцами. Вдоль стены белело несколько ролей бумаги, свежих, еще не початых, и он подумал, что это хорошо, на первый тираж хватит. Дисциплина, однако, здесь, в «Нови»! В городе палят из пушек, а они, вишь, работают.
Вернулся к наборным кассам, громко спросил:
— Социал-демократы большевики есть?
Никто не ответил, и он повторил вопрос.
— Сочувствующие подходят? — раздался вдруг низкий и отчего-то веселый голос, и вперед выступил человек в косоворотке и фартуке. На лицо его падала тень, и только кудрявая шевелюра отливала отчаянным рыжим цветом.
— А много вас, сочувствующих? — Подбельский шагнул ближе.
— Не все, — сказал наборщик, — а хватит.
— Врет, врет! — внезапно донеслось от соседней кассы, и оттуда глянуло морщинистое лицо, блеснули очки. — Нечего всех под одну гребенку чесать! Вы, господин большевик, порасспросили бы сначала. А то позакрывали газеты, а чем нам жить? Крохи и так получаем, дети малые…
Подбельский снял шляпу, потряс; от впитавшейся влаги она была непривычно тяжелой. Ну, что еще произнесет этот очкастый? На Пятницкой уже наслушался.
Рыжий подбоченился:
— Какие это такие газеты ты набирал? Университетские книги про цветики да про букашек. Иди-ка погуляй, успокойся… не оголодаешь. И про детей напрасно орешь: нет их у тебя!
Очкастый что-то бормотал в ответ, но не ослушался, пошел прочь; рослый солдат у выхода посторонился, пропуская его, а
Последние комментарии
1 час 56 минут назад
4 часов 30 минут назад
4 часов 58 минут назад
5 часов 5 минут назад
6 часов 40 минут назад
8 часов 8 минут назад