Крик сквозь стекло [Владимир Анатольевич Смирнов] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

великолепной парой, крыло в крыло, мощно взметнулись в вертикаль. Майор чуть поморщился и, демонстративно не поднимая головы, произнес сдержанно-извиняющуюся фразу.

— Два волонтера из Соединенных Штатов, — переводчик усмехнулся. — Грамотные, сильные пилоты, сэр, несмотря на возраст. Но относительно дисциплины, принятой в Вооруженных Силах Ее Величества, эти парни… — его слова пропали в стремительно раскатившемся реве: американцы, рисково переломив «свечу» в петлю, сорвали ее в пикирование с переворотом, разом выровнялись, рывком разошлись — и лихо, парой с ходу, точно пошли на полосу, синхронно вывалив шасси.

Переводчик посмеивался. Майор не сдержал в себе летчика, блеснул карим глазом и взбил согнутым пальцем великолепный ус. Русские пилоты понимающе ухмылялись, переглядываясь.

«Вогаук» прокатился мимо; из просторной кабины широчайше улыбающийся летчик размашисто помахал встречающим. Полковник рыкнул басом. Сзади засмеялись и прокомментировали с нескрываемым удовольствием:

— Высокий класс! Трое суток гарантированны. Жареная вода и сухари всмятку.

Кожаный коротышка, не оглядываясь, сунул за спину неожиданно здоровенный черный кулак.

— Й-йесть! — радостно отрепетовали сзади.

— Та-ва-рищ-пол-ков-ник?! — простонал дирижер.

Американцы, метя колючую снежную пыль, заруливали к капонирам. Технический люд скептически разглядывал красочные акульи пасти, украшающие носы истребителей: белые, ужасно кривые клыки над кроваво-мясистым извивающимся языком алчно тянулись от «бороды» радиатора почти до центроплана.

— Красиво… — сумрачно оценил улыбающегося из кабины парня будущий механик — сутулый, с темно-мятым от хронического недосыпа лицом дядька лет под пятьдесят, облаченный в российски-неизбежную замасленную фуфайку, громадные измызганные ватные штаны и до блеска лысую «веревочного меха» шапку. — А вот как насчет ганса — ему понравится? Парень выключил зажигание, пощелкал переключателями, со стуком отбросил с плеч на борта привязные ремни и, подмигнув, осведомился:

— They say, the Russians like vodka, Stalin and soccer?[5]

Механик непонимающе пожал плечами, цыкнул коричневым зубом и проворчал прокуренно, заглянув под плоскость:

— Не только, значит, языка нету — и звезды не как у людей. Все… твою… сикось-накось…[6]

— Well, old chum,[7] — американец, ухмыльнувшись, сунулся в кабину и… вскинул на ладони мяч. Облезлый, излупленный кожаный желтый мяч странной дынеобразной формы. Глаза механика полезли на складчатый лоб — то ли от невиданного мяча, то ли из-за неслыханного пренебрежения летными порядками.

— Shall we clear everything up right away?[8]

— Наш парень! — захохотал вынырнувший из-за разворачивающегося пятнистого бензозаправщика здоровенный русский летчик в меховой куртке нараспашку, из-под которой торчал толстый коричневый свитер. — Эй, Джонни, с приездом! Пас сюда!

— Hi! Take it, Mac![9] — и американец мощным профессиональным ударом кулака прямо из кабины влупил мяч в сиганувшего восторженным прыжком русского. Механик не успел выругаться — от СКП обвалом лязгающего мерзлого металлолома вразброд обрушился оркестр.

* * *
Неярко освещенный зал Дома офицеров флота с крашенными корабельной шаровой краской стенами был старательно украшен тяжелыми еловыми лапами, вкусно пахнущими морозом. В расставленных на столиках надраенных до жгучего сияния латунных гильзах-«стаканах» 87-миллиметровых зенитных снарядов торчали яркие бумажные цветы. Столики расставлены были прямо в зрительном зале и оттого стояли накренившись, и все сидящие за ними дружно кренились в одну сторону. На сцене, по углам рампы, нежно зеленели в решетчатых подставках, сколоченных из бочкообразных ящиков для авиабомб, две робко-симпатичные полярные березки. Все это забавно сообщало некую новогодность празднику встречи союзников.

Над сценой, осеняя зал, длинно провисало алое полотнище с еще влажной бело-меловой двуязычной надписью: «Да здравствует англо-американо-советская боевая дружба!»

Зал до отказа был заполнен морскими летчиками, меж которых восседали сияющие гости, а на сцене полным ходом шел концерт, в котором победоносные частушки типа «Что такое вас ис дас? — Немцы драпают от нас!» перемежались разухабистым буцаньем подкованных ботинок девушек-матросов из БАО и ВНОС,[10] отплясывающих в забористых взвизгах и разлете форменных синих воротничков-гюйсов и явно неформенных широченных юбок дежурное «Яблочко».

Англичане были в восторге. Англичане забыли про все. Они потеряли знаменитое «британское лицо» и после каждого номера азартно лупили в ладони и одобрительно перекрикивались через зал — тем более, что, судя по блеску их глаз и неудержимой щедрости движений, русские оказали им не просто русское, но истинно летное гостеприимство; во всяком