Живые не сдаются [Иван Федорович Ходыкин] (fb2) читать постранично, страница - 3

«Неприкосновенный запас» можно расходовать по распоряжению командира полка, Бакланов – связался с ним. Командир приказал сниматься с боевых позиций и отступать.

- Главная наша задача — сберечь живую силу и технику. Ясно?

- Есть, сберечь живую силу и технику! — повторил младший лейтенант и отдал распоряжение оставить боевые позиции.

Под огнем противника артиллеристы, маскируясь в зарослях молодого леса, стали отходить.

«Как же так могло получиться, — недоумевал Бакланов, — что на каждое орудие захватили всего по пятнадцать снарядов?»

Отступали дней двадцать почти без отдыха и пищи. Разведка доносила, что противник все время висит «на хвосте» и на флангах, но активных действий пока почему-то не предпринимает. Гитлеровцы, видимо, считали, что полк представляет серьезную боевую силу. Если бы враг знал, что эти грозные орудия не имеют ни одного снаряда...

До места дислокации - Витебска — оставалось не более трех дней пути. Но командование полка не имело ни с кем связи, а следовательно, не знало о положении дел в Витебске.

Остановились на отдых в небольшом смешанном лесу. Место было низкое. Рядом — разнотравье заливного луга. Невдалеке — осушительные каналы, а дальше, на восток — болото.

Лошадей быстро выпрягли, стреножили, пустили на луг. Солдаты падали на мягкую лесную траву и сразу засыпали.

Проснулся Бакланов от какого-то шороха. Вскочил на ноги.

Было уже светло. Солдаты собирали лошадей.

Пушечный залп раздался откуда-то с тыла. Снаряд разорвался в самой середине леса. Потом снаряды полетели с обоих флангов. Через пять— семь минут лес зашумел. Срезанные под корень, падали деревья, летели сучья, обломанные верхушки, поднимались кверху столбы земли.

Рвануло совсем рядом с Баклановым. В лицо пахнуло жаром, в голове зазвенели тысячи колокольчиков. Обожгло шею. И, странно, разрывы сразу смолкли. Бакланов только видел, как валились деревья, метались лошади. В ушах гудело, стучало. «Контужен», — понял он.

И вдруг на голову обрушился страшной силы глухой удар.

Все сразу исчезло.

- 3 -

Бакланову кажется, что его несет по реке. Он всеми силами старается выбраться из холодного мутного потока, загребает под себя воду, отталкивается о что-то твердое ногами, но не может дотянуться, ухватиться за голые кусты лозняка, торчащего на берегу.

Волна подхватывает его, швыряет в сторону, больно бьет спиной и головой о прибрежные камни...

Первое, что видит, открыв глаза, — голубое небо над головой. Солнце прячется где-то сзади. Но тут же его швыряет в сторону и больно ударяет о дощатую стенку ящика, который на мгновение как-то странно поворачивается на бок.

Только теперь Бакланов понял, что он в кузове грузовика и на ухабах его бросает из стороны в сторону.

Бакланов повернул голову и увидел человека в мундире мышиного цвета, в яловых сапогах с короткими голенищами, из которых торчат рожки автоматных магазинов. На голове — серая каска, на груди — черный, поблескивающий на солнце, автомат. Бакланов отвернулся, стиснул зубы. Случилось непоправимое, страшное!

Машинально протянул руку к правому бедру, где на ремне должен был висеть пистолет, но ни пояса, ни оружия не оказалось.

Попробовал поднять голову, и тут же оглушила острая боль в затылке.

Бакланов увидел рядом свою каску. Она подкатилась к самому лицу, перевернулась от очередного толчка. В каске зияла сквозная пробоина.

«Почему же я жив? — вдруг пожалел Бакланов. — Что сталось с полком? Куда меня везут?»

Он медленно обвел взглядом кузов. Кроме себя, насчитал еще шесть раненых. Лицо одного из них казалось знакомым. Вроде бы, это солдат второго дивизиона.

Солдат сидел у заднего борта кузова и зажимал рукой челюсть. Встретив взгляд Бакланова, тихо спросил:

— Живы, товарищ младший лейтенант?..

В это время грузовик остановился. Охранник соскочил с машины. Бакланов осторожно приподнялся. Он увидел двор, обнесенный невысокой оградой из колючей проволоки, а за ней — советских бойцов и командиров.

Охранник вскоре вернулся вместе с переводчиком и через него приказал всем, кто может, сойти с машины. В кузове остались двое — солдат с раздробленным бедром и второй — с кровоточащей грудью. Их куда-то увезли.

…В первый день пленных за колючей проволокой было немного. Но все приводили и привозили новых. Становилось душно даже под открытым небом.

Из лагеря был виден белорусский городок Лепель. Бакланов знал, что отсюда до Витебска немногим более ста километров. «Значит, самую малость не дотянули до зимних квартир, — думал он. — А что там? Тоже немцы?.. Кто знает, может, и в других частях, как и у нас, не оказалось достаточно боеприпасов?»

К нему обратился высокий чернобровый ефрейтор из старослужащих:

— Товарищ младший лейтенант, вы меня, наверное, не помните?

— Нет, — сознался Бакланов.

— Нас ведь, солдат, в полку много было. Могли и не приметить... А я вас сразу узнал. Санинструктором я служил в