Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
в квартиру и отказывался от всех приглашений. Мне стала не нужна работа, не нужны друзья, не нужен никто и ничто, кроме Энджелы.
Я был так счастлив и горд, когда она впервые протянула руку и сжала мой палец, когда я им помахал перед ее лицом. Она пыталась тянуть его в рот. Я сопротивлялся, дразня ее, то отбирая мой палец и отодвигая его подальше, то вдруг предлагая его снова. Она смеялась этому, будто с полной уверенностью знала, что, в конце концов, я прекращу сопротивление и позволю отправить свой палец прямиком в её липкий рот. И когда это произошло, и вкус оказался ей неинтересным, она оттолкнула мою руку с удивительной силой, не переставая хихикать.
Она опережала график развития на месяцы, сумев сделать это в ее возрасте. «Ты моя маленькая умница!» — сказал я, наклонившись слишком близко к ее лицу. Она схватила мой нос и разразилась ликованием, пиная матрас, издавая воркующие звуки, которых я никогда не слышал раньше, красивой, нежной последовательности тонов, где каждая нота перетекала в следующую, почти как в птичьей трели.
Я фотографировал ее еженедельно, наполняя альбом за альбомом. Я покупал ей новую одежду, прежде чем она вырастала из старой, и новые игрушки, прежде чем она хотя бы прикасалась к купленным неделю назад. «Путешествие расширит твой кругозор,» — сообщал ей я каждый раз, когда мы готовились к прогулке. После того, как я стал возить её в лёгкой детской коляске, где она могла сидеть и видеть больше, чем просто небо, её удивление и любопытство стали источниками бесконечной радости для меня. Проходившая мимо собака могла заставить её подпрыгивать от радости, голубь на тропинке был причиной шумного праздника, а на автомобили, которые вели себя слишком громко, Энджела гневно хмурилась, отчего я смеялся до изнеможения, увидев как картинно её крошечное лицо выражает неприязнь.
И только когда я сидел слишком долго, наблюдая, как она спит, слушая слишком внимательно ее ровное дыхание, шепот в моей голове пытался напоминать мне о предопределённости её смерти. Я заглушал его криком, безмолвно крича ему всякую ерунду, непристойности, бессмысленные обвинения. А иногда я принимался тихо петь или мурлыкать колыбельную, и если Энджела шевелилась под моё пение, я считал это знаком победы, верным доказательством того, что злой голос лжёт.
Но в то же время, в определенном смысле я не обманывал себя ни на минуту. Я знал, что она умрет, когда придёт время, как сто тысяч других умерли до неё. И я знал, что единственным способом мириться с этим было ожидать ее смерти, делая вид, что это никогда не произойдёт, и лечить ее так же, как настоящего, человеческого ребенка, в то же время сознавая, что она не более, чем очаровательное домашнее животное. Обезьяна, щенок, золотая рыбка.
* * *
Вы когда-нибудь делали что-нибудь такое неправильное, что это утащило бы всю вашу жизнь в душное черное болото в мрачной стране ночных кошмаров? Вы когда-нибудь делали выбор настолько глупый, что он отменял одним махом всё хорошее, что вы когда-либо сделали, делал недействительными все счастливые воспоминания, превращал всё, что в мире было красивым, в уродство, а последние следы самоуважения в уверенность, что вам лучше бы никогда не родиться?
Я делал.
Я купил дешевую копию комплекта Милашка.
Надо было купить кота. Котов в нашем доме держать запрещено, но, всё равно, надо было купить. Я знал тех, у кого есть коты, я люблю котов. Коты — сильные личности. Кот мог бы быть компаньоном, которому я дарил бы привязанность и внимание, не потакая своей одержимости: если бы я попытался одеть кота в детское платьице и покормить из бутылочки, он расцарапал бы меня в клочья, а потом заставил бы съёжиться моё чувство собственного достоинства своим презрительным, уничижительным взглядом.
Как-то раз я купил Энджеле новые бусы, сделанные наподобие счётов из десяти ярких разноцветных шариков, чтобы подвесить над ней в её кроватке. Она смеялась и хлопала в ладошки, когда я всё установил, её глаза сверкали озорством и восторгом.
Озорством и восторгом?
Я вспомнил, что читал где-то, что улыбку у совсем маленьких детей вызывает ни что иное, как запах, и вспомнил своё раздражение; не самим фактом, а автором, которому обязан за его самодовольное распространение такой нудной истины. И я подумал, что эта за волшебная вещь называется человечностью вообще? Может это свойство, по крайней мере наполовину, мы сами приписываем тому, что наблюдаем?
Озорство? У тебя? Никогда! Я наклонился и поцеловал ее.
Она захлопала в ладоши и сказала, очень ясно: «Папа!»
* * *
Все врачи, с которыми я встречался, были полны сочувствия, но ничего не могли поделать. Бомба замедленного действия у неё внутри — это слишком значительная её часть. Эту функцию набор прекрасно выполнил.
Она день ото дня становилась умнее, постоянно подхватывая новые слова. Что же мне было делать?
(a) Не обращать на неё внимания?
(б) Не кормить?
(в) Уронить её? Или
(г) ни
Последние комментарии
2 дней 17 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 20 часов назад
2 дней 21 часов назад