Древний род: Сотый Богомир (СИ) [Евгений Юрьевич Погонин] (fb2) читать постранично, страница - 2

двусторонние топоры, стало лучше, но все равно мне казалось, что они не являются частью меня, не получалось стать с ними единым целым. И так шаг за шагом я просил отца, что то изменить или добавить. И, в итоге, к пятнадцати годам, я получил то, что стало продолжением моих рук, два двусторонних топора с широкими лезвиями и десяти сантиметровым четырехгранным шипом между ними.

Также, отец отметил, да и я это чувствовал, что с любым парным оружием, неважно мечи это, топоры или какое другое оружие, даже с двумя короткими копьями, я представлял собой довольно опасную машину смерти.

Серов старший вообще считал, что у каждого человека есть предрасположенность к одному виду техники и у меня, это парное. Но он не стал заостряться на обучении только парным оружием, а продолжал тренировать всему, что знал сам, но все таки, делая уклон на парное. И по этой причине, по выходным, я полдня отдавал тренировкам с парным оружием. Хоть с ним у меня и было лучше, чем с остальным, были и здесь свои трудности, особенно когда мне приходилось брать в каждую руку кистень, а отец брал копье. При любой попытке ударить, кистень просто наматывался на копье, и отец вырывал его из моей руки. И лишь, когда я стал чуточку старше, меня осенило взять кистени за гирьку, а не за древко. Тогда уже отцу с копьем приходилось несладко. Чтобы намотать кистень на копье, отцу нужно было уменьшать дистанцию, где я подключал ноги, и он откатывался назад, а дальше шло издевательство над 'стариком', я старался бить древком, своих кистеней, по пальцам отца. Удар конечно не гирькой, но тоже ощутимо. Тем не менее, я, конечно, проигрывал отцу, независимо каким оружием он сражался, парным или нет, но, как говорил отец, проигрывал я достойно.

После фехтования, переходили к метанию ножей и дротиков. И заканчивалось все это, стрельбой из лука и арбалета. Отец специально выматывал меня до трясучки в руках и только потом давал тренироваться с луком. Объяснял он это тем, что в каком бы состоянии я не был и каким бы уставшим себя не чувствовал, я должен уметь выстрелить из лука. А если я это могу сделать в таком состоянии, то в обычном, буду стрелять еще лучше.

Все оружие, которым мы пользовались, было очень сильно затуплено и в настоящем бою могло использоваться лишь как дубина, за исключением метательного. Отец, не использовал деревянные и тому подобные имитаторы, считая, что воин должен чувствовать в руке оружие, а не его подобие.

Ему также пришлось потрудиться и над моим доспехом, и, по моему мнению, время было потрачено не зря. Моя бронь была сделана как чешуйчатый доспех. Чешуйки прикреплялись к кожаной основе ремешками и соединялись друг с другом металлическими кольцами. Так доспех был тяжелее, но гораздо крепче и надежнее.

Наплечники, как сказал отец, это сборная солянка. Кожаные чешуйки, толщиной в пару миллиметров, плотно перекрывали друг друга, поверх которых, была кольчужная сетка. Такие наплечники не сковывали движение и хорошо защищали плечи носителя, за исключением сильного колющего удара. Но это еще нужно умудриться, ударить в плече, да еще и колющим.

Юбка доспеха была тоже чешуйчатой и доходила до середины бедра. По бокам ее были разрезы, иначе про полноценную работу ногами, можно было бы забыть.

Защита ног, также была уникальной, аналогов которой в летописях не найдешь. Это, своего рода, система ремней со щитками. Цеплялась она к поясу, под бронь. Щитки прикрывали бедра спереди и с боков, и фиксировались ремешками с тыльной стороны. Наколенники были небольшими и прикрывали только чашечку, крепясь под коленом ремешком, а сверху присоединялись к ременной системе защиты бедер.

Голени и стопы прикрывали кожаные и высокие, чуть ниже колена, сапоги, на внешней стороне которых, имелись ножны, для засапожников, и без каблуков. От каблуков я отказался еще в детстве, предпочитая прямую подошву из толстой, но мягкой кожи.

Предплечья, прикрывали металлические наручи, с кожаной подкладкой, между которыми, имелись ниши, для небольших ножей с Т-образными рукоятками. По одному на каждое предплечье.

Перчатки, а у меня были именно перчатки, а не латные рукавицы, как у древних воинов, были из тонкой кожи. Чтобы можно было не только бить и рубить врага, но и в нужный момент выстрелить из лука, причем с любой руки. Правда, выстрел левой рукой у меня хромал, по той причине, что доминирующий глаз правый, а стрелять левой рукой из лука и целиться правым глазом, нереально. Но отец обнадеживал тем, что в реальном бою, на практике, я быстро освою и этот прием. Это был один из тех, непонятных мне, звоночков, из-за которых, я даже не знал, что отец имеет в виду.

И наконец, шлем. Я прямо измотал своего родителя, не только физически, но и морально, пока не получил от него тот шлем, к которому у меня не было претензий. Это был симбиоз русского шишака и греческого шлема гоплитов. Одевался он, как шлем мотоциклиста, при этом, благодаря ремням и подкладке внутри, под него ненужно было одевать стеганый