Третьего не дано [Александр Анатольевич Трапезников] (fb2) читать постранично, страница - 2

Сразу узнали друг друга. И неожиданно легко вновь нашли общий язык. Это можно было объяснить: не годы разделяют людей, а цели, к которым они идут. А Днищев и Ковчегов, как выяснилось сразу, шли к одной цели, только по разным дорогам. О возобновленном знакомстве Сергей ни Киреевскому, ни Кротову своим друзьям и соратникам по Русскому Ордену не сообщил. Он колебался: стоит ли посвящать Ковчегова в их тайну? Русский Орден – организация закрытого типа, не партия или движение, куда может быть принят любой желающий. Хотя несомненно, что такой человек как он, был бы весьма полезен. С его авторитетом в криминальных кругах и влиятельными связями в финансово-банковском мире.

Днищев уже проехал поврежденный участок дороги, о котором предупреждал гаишник. Мелькнул фанерный щит с перечеркивающей надпись "Тайнинское" красной полосой. Автоматически взглянул на часы: 5.25. "Сегодня ведь первое апреля, – подумал вдруг Сергей. – Надо было разыграть гаишников, сказать, что сзади пьяный Ельцин едет. Верхом на Чубайсе". И в это время, где-то далеко за спиной раздался глухой взрыв. Похоже, что кто-то "пошутил" всерьез.

– 2 –

Киреевский являлся помощником депутата, который возглавлял Комитет по национальной безопасности в Госдуме. Днем он находился в его кабинете, когда факс отстучал экстренное сообщение "Сегодня в половине шестого утра в поселке Тайнинское был произведен взрыв памятника Николаю II. Версии и факты проверяются…"

– Провокация чистейшей воды, – заметил кто-то из присутствующих. Будут валить на коммунистов. Наверняка выищется какая-нибудь подпольная красная бригада мстителей, которая всю ответственность возьмет на себя. Бред!

– Война монументов в самом разгаре, – сказал Киреевский. – Мавзолей против Петра I, Дзержинский – в кулачном бою с Николаем вторым. Жаль, это было хороший памятник. Надо позвонить Клыкову.

– Императора убивают третий раз, – произнес хозяин кабинета. – Сначала иудейский комиссар Юровский из своего личного нагана, по заказу хозяев. Потом – свердловский боров, взорвав Ипатьевский особняк. Теперь – снова, и опять на рассвете.

– И заказчики у всех одни и те же, – добавил Киреевский. Он хорошо помнил тот майский день прошлого года, когда открывали монумент последнему русскому царю-мученику. Было необычно светло и по праздничному торжественно, хотя где-то неподалеку каркали слетевшиеся вороны. Присутствовали представители Думы, исполнительной власти, монархических и патриотических организаций. Некоторые из них входили в Русский Орден и хорошо знали друг друга. Была тут и затесавшаяся каким-то инородным телом супруга Президента со своей свитой, чье лицо с натянутой застывшей улыбкой ничего не выражало. Телевизионщики и журналисты суетились, крикливо обмениваясь шутками, – ждали, когда спадет покрывало: их самодовольные, сытые физиономии также не смогли проникнуться благостью момента. Анатолий Киреевский бывал в мастерской Клыкова, беседовал с ним, видел макет памятника. Но сейчас, когда он предстал перед ним во всем величии и трагической предрешенности судьбы, с бронзовыми буквами на постаменте: "Государю Императору Николаю II – Русский народ с покаянием", его охватило сильное волнение, словно он вдруг оказался рядом с фигурой живого монарха; возвышенная светлая радость и грусть одновременно, боль невозвратимой утраты и надежда на возрождение… Наверное, то же самое испытывало и большинство присутствующих, исключая пришедших сюда по долгу службы или по воле хозяев. Колокольный звон стоящей рядом церкви согнал раскаркавшихся ворон, разносясь далеко по окрестностям; торжественные звуки не растворялись в весеннем воздухе, а проникали в душу, в сознание, будили дремлющий дух. Инициаторы установки памятника также хотели пробудить русский народ, он должен был стать еще одним шагом к покаянию соотечественников, не сбросивших еще с себя печать предательства своего Царя, не заслуживших пока права иметь его снова, поправших верность служения богоданному Государю… Но монументу суждено было простоять менее года.

"Вероятнее всего, – думал Киреевский, – Взрыв памятника осуществлен антирусскими силами. Теми, кто сейчас стремится добить народ, государство, православную веру. Это вызов, плевок всем нам, в том числе и "Русскому Ордену". А разве случайно, что всего через несколько недель после открытия монумента, из Тайнинской церкви было похищено тринадцать икон, а над алтарем в храме совершено надругательство? Кому-то очень не нравилось установка памятника и его освящение. Если даже взрывчатку подложил Шариков, то заказчик – Швондер. Это Швондеры всех мастей призывали "задрать подол матушке России", они, руками одураченных русских уничтожали Храмы, затевали гражданскую войну, "разрушали все до основания". Теперь действуют также изощренно и хитро: вновь делят народ на красных и белых. Одни зовут выбросить Ленина из мавзолея и умильно целуются с Гошей Гогенцоллерном, сватая его на российский престол, другие –