Учение. Пятикнижие Моисеево [Илья Шолеймович Шифман] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

смысл, только если предположить, что писавший это жил много лет спустя после Ога и, естественно, после Моисея. В свою очередь Б. Спиноза[3] указывает, что многочисленные свидетельства о Моисее в Пятикнижии не могли принадлежать самому Моисею, как и повествование о нем в третьем лице; что Моисей не мог описать свою кончину и погребение, что ряд местностей называется именами, полученными после предполагаемой деятельности Моисея, а исторические указания (например, Исх. 16:35; Быт. 36:31) относятся ко времени значительно более позднему. Все эти аргументы позволили Б. Спинозе прийти к заключению, которое ему казалось «яснее дневного света»: Пятикнижие было написано не Моисеем, а кем-то, кто жил много веков спустя после Моисея.

Следующим важным этапом исследования Пятикнижия была разработка в XVIIl-XIX вв. так называемой «Документальной гипотезы». Она развивалась под несомненным воздействием исследований д'Обиньяка[4] и Ф. А. Вольфа[5], положивших начало «гомеровскому вопросу». Исследуя гомеровские поэмы, Вольф пришел к заключению, что первоначально сушествовали отдельные песни, жившие в устной передаче, и лишь сравнительно поздно, во второй половине VI в. до н. э., они были сведены воедино. Применявшаяся д'Обиньяком и Вольфом методика выделения отдельных структурных элементов гомеровских поэм была распространена на Пятикнижие.

Предпосылкой для этого послужили наблюдения Х. Б. Виттера и Ж. Астрюка. Х. Б. Виттер еще в 1711 г. отметил, что в Пятикнижии чередуются обозначения божества тетраграммой (yhwh) и словом «Бог» (ʼǟlōhȋm)[6]. Такое же наблюдение, независимо от Х. Б. Виттера, сделал и Ж. Астрюк; в своей книге, опубликованной в 1753 г.[7], он высказал гипотезу, согласно которой эти обозначения соответствуют двум различным источникам, которыми воспользовался составитель Пятикнижия,- «Яхвисту» (имеется в виду принятое современной наукой чтение тетраграммы yhwh – yahwǟ) и «Элохисту» (от элохим — Бог). По мнению Ж. Астрюка, использованием и механическим сочетанием этих двух источников объясняются противоречия, повторы и разнообразные варианты в Пятикнижии. Наряду с этим Ж. Астрюк выделил и мелкие фрагментарные источники; он же указал и на особое место, которое в Пятикнижии занимает Второзаконие, представляющее собой самостоятельный источник. Дальнейшее развитие теории Ж. Астрюка предпринял К. Д. Ильген (1798 г.)[8], выделивший в «Элохисте» два источника: «Элохист I» и «Элохист II». С развитием так называемой новейшей документальной гипотезы[9] концепция Ж. Астрюка и К. Д. Ильгена подверглась дальнейшей разработке и уточнениям. С этого времени структура Пятикнижия представлялась следующей: «Элохист I» («Основной источник», обычно называемый «Жреческим кодексом»), «Элохист II» (далее: «Элохист»), «Яхвист», «Второзаконие».

В 1912 г. Р. Сменд попытался выделить два источника в «Яхвисте»: «Яхвист I» и «Яхвист II»[10]; впоследствии О. Эйссфельдт ввел для «Яхвиста I» обозначение «Светский источник»[11].

О. Эйссфельдт[12] и Э. Зеллин[13] произвели распределение повествовательной части Пятикнижия по источникам.

Вопрос о критериях, лежащих в основе выделения отдельных источников, достаточно сложен. Если первоначально основным фактором являлось употребление обозначений «Яхве» и «Элохим», то с течением времени выяснилась его недостаточность. В основу были положены лексические, грамматические, стилистические и идейные особенности текста.

Среди характерных черт «Яхвиста» постулируются следующие: гора, на которой было дано Учение, называется Синай, а не Хорев; патриарх Иаков называется Израилем, доизраильское население Палестины — кенаанитами. «Яхвисту», как полагают, присущи «свежесть, наглядность и даже иногда грубость изображения», «наивность, естественность, отсутствие размышлений» в повествовании о том, что касается Бога и человека: явление Бога в человеческом облике, антропоморфизмы и т. д. У «Элохиста» доизраильское население Палестины называется амореями, Божья гора — Хорев. По «Элохисту», Бог не общается непосредственно с людьми, но говорит с небес или через ангелов, открывается через пророков или во сне. Рядом с Моисеем действует его брат, верховный жрец Аарон, и его сестра, пророчица Мирйам (Мариам). Для «Жреческого кодекса» специфическими считаются формализованный стиль, интерес к генеалогии, культовым и жреческим законам, подчеркивание идеала культовой чистоты и святости. «Жреческий кодекс» стремится избежать антропоморфизмов; он молчит о святилищах, жертвоприношениях, оракулах, жрецах, противопоставлении чистого и нечистого в допленную эпоху[14]. К этому можно добавить, что «Яхвисту» приписывается национально-религиозный пафос,