Эликсир бессмертия [Анна Зотова] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

уверенно, — это превращение обычных металлов в драгоценные, которое при этом является чем-то вроде ступеньки к обретению бессмертия. Надо полагать, это метафора.

— Браво, Анна! — Лоренц картинно поаплодировал. — А что вы скажете, если я на ваших глазах совершу упомянутое вами превращение? Расскажете об этом в вашем журнале более или менее объективно? Собственно, для этого я и встретился с вами.

— Почему же не рассказать… — Аня хотела спросить: «А зачем вам это?», но не спросила, побоялась спугнуть материал, который сам шел в руки.

— Стало быть, расскажете. Тогда будем считать, что мы с вами заключили договор. Можно я это сниму? — показал он на ее талисман-подковку, болтавшийся у лобового стекла.

Аня молча отцепила талисман.

— Сплав, — предупредила она на всякий случай, не сводя глаз с рук Лоренца. Диктофон уже работал у нее в сумочке, записывая каждое произнесенное слово. Это был отличный американский «Гурвиг-900G»; она купила его два месяца назад на полузакрытой распродаже шпионской аппаратуры, о которой делала материал.

Лоренц открыл портфель, осторожно достал сосуд из толстого белого стекла, похожий на простейшую розочку для варенья, опустил в нее Анин талисман, а на него сверху аккуратно положил белый пакетик величиной с таблетку. В салоне было полутемно, но Аня хорошо видела, как он чиркает газовой зажигалкой (хорошая зажигалка, «Ронсон»), делает максимальное пламя и начинает нагревать сосуд, осторожно держа его двумя пальцами, как держат налитую всклень рюмку. Очень скоро сосуд сделался совершенно прозрачным.

Вот вспыхнула и прогорела бумажка, обнажив темные кристаллы, которые были в нее завернуты; они затрещали на поверхности талисмана, сливаясь с ним.

Аня молчала, глаз не сводя с сосуда. Приблизительно через полминуты талисман потемнел, тихо шипя.

— Теперь это золото, — спокойно объявил Лоренц, пряча зажигалку в карман. — Можете проверить.

Еще через минуту сосуд вновь сделался белым. Лоренц на ладони протянул девушке теплое, гладкое, изжелта-белое изделие, которое еще совсем недавно было ее талисманом.

— Считаю, что свою часть нашего договора я выполнил. — Доктор убрал сосуд, щелкнул замками портфеля и открыл дверцу машины. — Почитайте об алхимии на досуге, Анна. Начните, например, с Путье — я вам потом объясню, почему именно с него. А может, и сами поймете, на дурочку вы не похожи. Хорошенько вникните в тему алхимии, она того стоит. И обо всем напишите. А когда будете писать, помните, Анна, что проблема заключается не в океане, полном жемчуга, но в самом искателе жемчуга…

«Что он имел в виду?»

Но она спросила о другом:

— Доктор, вы не знаете, что стало с Романом Башаровым?

— Конечно, знаю. — Лоренц и глазом не моргнул, словно с самого начала был готов к этому вопросу. — Ваш коллега расспрашивал меня о левитации. Мы вообще о многом с ним говорили. Мне показалось, что интерес к этой теме у него искренний. Или, как пишет ваш брат-журналист, неподдельный. Пришлось уважить человека и рассказать. А поскольку я не привык быть голословным, то счел своим долгом подкрепить рассказ практическим опытом. — И Лоренц стал выбираться из машины. — Я вообще весьма практический человек, как вы, надеюсь, успели заметить, — добавил он уже с улицы. — Нет-нет, не нужно меня провожать, — остановил он Аню, открывшую было дверцу со своей стороны. Он не хотел, чтобы она выходила из машины и видела, в какую сторону он пойдет, что ли?

— А как с вами можно связаться? — спросила она, стараясь, чтобы вопрос прозвучал как можно простодушнее.

— Думаю, это лишнее. При необходимости я сам вас найду.

Захлопнув дверцу, Лоренц исчез в темноте. Реальность слегка подрагивала; ее концы не сходились с концами. «Как все это понимать? Кто вы, доктор Лоренц?»

Минут через пять Аня включила зажигание. В машине остался слабый неприятный запах, и пришлось опустить стекла, чтобы проветрить салон на ходу. «Путье… Кто такой Путье?»

На обратном пути она несколько раз принималась рассматривать то, что раньше было ее талисманом, и решила, что утром обязательно покажет это Сафару Гурееву, если он, конечно, в Москве. Уж Сафар-то сразу определит, золото это или что другое.


Часа через три Аня обложилась книгами об алхимии. Для этого пришлось ни свет ни заря разбудить приятеля Игорька Виноградова, обладателя колоссальной библиотеки, унаследованной им от отца, жизнь положившего на алтарь биохимии и сопредельных наук. Больше часа Аня провела в его «книжной комнате» (термин Игорька), листая ксероксы трактатов и толстые огромные инкунабулы в тяжелых обложках, рассматривая на картинках бородатых мудрецов в окружении колб, птиц и загадочных иероглифов. Содрогаясь от мысли, что во все это придется вникнуть (ой-ля-ля!), она набила книгами сумку, поставила ее на заднее сиденье и поехала домой. Да, прежнего скепсиса по поводу алхимии в ней заметно поубавилось, что и говорить.

Было осеннее субботнее утро, серое небо