Периферийный капитализм. Лекции об экономической системе России на рубеже XX-XXI веков [Григорий Алексеевич Явлинский] (fb2) читать постранично, страница - 60

действиях правоохранительных органов, в первую очередь органов прокуратуры и следственных комитетов МВД, не будет просматриваться ясной и понятной обществу логики, любое уголовное дело или иные репрессивные меры в отношении бизнеса или публичных фигур будут рассматриваться населением в криминальных категориях: «наезд», «разборка», «отработка заказа» и т.п. Тем более что сами правоохранительные органы дают для этого массу поводов. В этих условиях о таких важных кирпичиках современной высокоразвитой экономики, как законопослушность, уважение к правилам, стремление к общественному признанию и т.п., можно просто забыть.

Аналогичная проблема существует и в отношении средств массовой информации. При том влиянии, которое СМИ пока имеют в современном российском обществе, вопрос об их ответственности стоит очень остро. На самом деле они – такие же ключевые участники политического процесса, как и парламент, политические партии или правительство. В то же время гражданские или политические позиции многих крупнейших средств массовой информации, в том числе федеральных телекомпаний, не просто контрпродуктивны, они находятся на грани (а подчас и за гранью) пределов, устанавливаемых уголовным кодексом. Последнее, в частности, относится к многочисленным случаям пропаганды национальной и социальной вражды, расовой и религиозной розни, политической и идеологической нетерпимости. О таких мелочах, как призывы к уклонению от исполнения законов, пристрастный и однобокий показ событий, своеобразное толкование норм общественной морали, я уже не говорю. Здесь также необходимо найти и законодательно закрепить такую форму взаимодействия СМИ с органами власти, которая, с одной стороны, давала бы прочные гарантии независимости редакционной политики печатных и электронных СМИ от исполнительных органов, а с другой – предохранял бы общество от деструктивных действий со стороны СМИ через элементы гражданского, то есть негосударственного общественного контроля.

В отличие от экономической политики, в отношении которой различие взглядов и интересов закономерно и естественно, целый ряд ключевых политических решений объективно совпадает с интересами всех основных общественных сил страны, за исключением экстремистских. Поэтому здесь есть почва для соглашения, которое бы объединяло все конструктивные политические силы России, включая президента, правительство, представленные в парламенте политические партии и крупнейшие общественные объединения, то есть являлось бы своего рода российским вариантом «пакта Монклоа» и устанавливало бы основные цели, принципы и временные рамки политических преобразований на 5–10 лет вперед. Достижение такого рода консенсуса – задача сложная, но, на мой взгляд, неизбежная. Для этого нужны лишь три условия: реальное желание участников этого процесса не обогатиться лично, а сохранить Россию как самостоятельное государство в новом столетии; интеллектуальная честность в отношении того, что нужно сделать; и, наконец, умная и бесстрашная политическая воля.