Приключения 1966 [Владимир Васильевич Карпов] (fb2) читать постранично, страница - 5
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Домишко Шабашникова стоял за ветхим забором, ворота висели на одной петле, открывая вход во двор. Достаточно было одного лишь беглого взгляда, чтобы убедиться в том, что в доме живет бобыль. Какие-то хомуты, поленья, миски с собачьей едой, отбросы были рассеяны по всему двору. За сараем, через два или три двора, виднелась «круглая», на четыре ската крыша. Это был дом убитого инженера Осеева. — Он чем занимается, Шабашников? — спросил я у Комаровского. — Да так… Охотник. Можно сказать, профессионал. Шкурки сдает. Собаки у него знаменитые, щенками торгует. Сейчас увидите Найду — лучшая, говорят, лайка в Сибири, универсал. — Один живет? — Один. Мы вошли в дом после того, как на стук никто не отозвался. Шум дождя стих за дверью. В доме было сумрачно. Хозяин сидел на кровати и, держа на коленях фокстерьера, разговаривал с ним. Поджарая лайка настороженно следила из-за шкафа. У ее ног барахтались двое щенков. Здесь было собачье царство. Да и сам Шабашников показался мне похожим на служебного пса, получившего отставку по возрасту. Обвислые щеки, слезящиеся глаза, весь какой-то пожухлый, мятый. Он был не то чтобы сильно пьян, но и трезв тоже не был. — Вы извините, что побеспокоили, — мягко сказал Комаровский. — Служба! Нам известно, что у вас имеется охотничий нож… — У меня разрешение, — буркнул Шабашников, не поднимая головы. — На карабин и нож. — Идет проверка… Оружие сейчас у вас? — А то как? — Покажите, пожалуйста. Шабашников принес карабин и стал рыться в брезентовой полевой сумке. Комаровский, бегло осмотрев ружье, с интересом следил за поисками. Наступила тишина. — Нет ножа, — растерянно пробормотал Шабашников. — Всегда здесь лежал. — Вы поищите хорошенько. Поиски длились около часа. Ножа, как мы и ожидали, не оказалось. Шабашников, запыхавшись, снова уселся на кровать. — Что нож-то? — сказал он. — Тоже мне оружие! Через несколько минут мы уже знали, что у Шабашникова исчезли также старые кирзовые сапоги сорок второго размера, и получили заодно подробное описание ножа: золингеновская сталь, лев и пальма на лезвии, наборная рукоятка. — Когда вы в последний раз видели нож? Шабашников наморщил лоб. — Да вот позавчера… — Восьмого августа? — Комаровский бросил взгляд в мою сторону: «Внимание!» Преступление было совершено в ночь с восьмого на девятое. — Ну да, восьмого… Я ходил к соседям, к Зуренковым, проводку чинить и брал нож вместо отвертки. — Может быть, забыли там? Комаровский предоставлял ему возможность выкрутиться. — Нет, принес, положил в сумку. — Ну, а дальше? Вспомните подробности. Вечером и в ночь с восьмого на девятое вы были дома? Комаровский задавал короткие вопросы, словно гвозди вбивал. Он толково вел этот разведывательный, осторожный допрос. Я чувствовал, что еще немного — и Шабашников сам загонит себя в угол. — Дома… Под хмелем был… Да! И тут я увидел, как в нем шевельнулся страх, выполз из-под спиртной дремы. Глаза меняли выражение — словно диафрагма открылась в объективе, и реальная жизнь вместе с сумрачным светом дождливого дня хлынула внутрь. Диафрагма открывалась все шире; и чем больше вбирали в себя глаза Шабашникова, тем сильнее росла в них тревога. Он был не так уж стар, это ясно чувствовалось сейчас. — Щеночков я продавал в тот день, — сказал охотник. — Щеночков. Жалко мне их всегда, вот и… Он вдруг улыбнулся мне. Улыбка была жалкая, заискивающая. Я отвернулся. Да, вот так оно и бывает. Пьяная дурь, неожиданная вспышка алчности и жестокости… И ничто не остановило его, одурманенный мозг не поставил ни одного барьера. Шабашников засуетился. Он был рад малейшей возможности отклониться от темы разговора. — Собаки! — забормотал он, протягивая мне фокстерьера. — Посмотрите: Тюлька, такого «фокстера» нигде не увидите. Любого лиса возьмет! Тюлькины смешливые глазки-бусинки затерялись в завитушках белой шерсти. Шабашников и впрямь любил собак — фокстерьер был чист и вычесан. А в доме творилось черт знает что. — Люблю я собачек… Он сказал это так, будто любовь к собачкам могла оправдать любой его поступок. — Значит, в ночь с восьмого на девятое вы были дома? — еще раз спросил Комаровский. — Дома небось… Где же еще? — И выходит, в тот вечер или ночью ваш нож и сапоги могли быть похищены? — Не знаю, — пробормотал Шабашников. — Наверно, раз нету… — В таком случае необходимо задержать вора. С вашего разрешения мы осмотрим место происшествия… — Да зачем? — замахал руками
Последние комментарии
4 часов 26 минут назад
5 часов 59 минут назад
9 часов 52 минут назад
9 часов 56 минут назад
15 часов 17 минут назад
2 дней 2 часов назад