В городе слов (СИ) [Luda Grant] (fb2) читать онлайн

=

Ощущали ли вы когда-нибудь нечто… нечто подобное неизгладимой любви к человеку, которого никогда не видели? Я борюсь с этим чувством девять месяцев. Оно следует за мной по пятам, вечерами скрываясь в темных переулках и исподтишка наблюдая. Не могу объяснить с точностью свои ощущения, но, возможно, то, что я называю любовью – вовсе не любовь, а просто чрезмерно глубокая привязанность, хотя постоянно мечусь между двумя терминами, сомневаясь в них точно так же, как и в своем благоразумии. Потому что совершенно неразумно отделять себя от реального мира, полностью и бесповоротно предоставляя себя виртуальному, только чтобы увидеть на экране затасканного ноутбука несколько обыкновенных слов. Но я жила ими, как и человеком, который сидел по ту сторону монитора, набирая текстовое сообщение, побуждающее к желанию встретить новый день с новым приливом сил и вдохновения.

Ни разу его не видела, временами только слышала, когда выпадала возможность минут двадцать поговорить по телефону, обсуждая всякую дребедень. Он мог говорить сколько угодно и о чем угодно, а я предпочитала молчать, впитывая каждое его слово и наслаждаясь приятным бархатным голосом. Но не это заставляло меня постоянно унимать дрожь в руках, справляться с учащенным сердцебиением и приводить ускоренное дыхание в норму, каждый раз когда на телефон или ноутбук приходило уведомление о его сообщении. Виной всему были слова. Легко набранные, простые, красноречивые и удивительно прекрасные слова…

Тем вечером единственный свет в мою квартиру отбрасывала луна. Укутавшись в старую спортивную кофту, я в ожидании заерзала на кухонном стуле, пристально наблюдая за потускневшим экраном лэптопа. Тихие вечера в сумерках стали для меня более чем просто привычными, они стали частью моего мира. В этом одиночестве были свои преимущества: я ясно могла анализировать свою жизнь и в очередной раз для себя осознавать, что с каждым днем сильнее отталкиваю близких мне людей и в таком положении принимала серьезные меры. Но на утро все принятые решения уходили вдаль, бесследно исчезая, а я не намеревалась их снова воссоздавать. Я их попросту отпускала. Причиной моих поздних засиживаний, как вы уже смогли понять, стал человек-загадка в социальной сети. Я не хотела пропустить его, не хотела не отвечать до утра, не обращая внимания на свои закрывавшиеся веки. Мое тело и мой мозг требовали отдых, всеми силами заставляя меня отправиться в мягкую прохладную кровать, но я их игнорировала, идя на поводу у своих желаний. Да, я была готова заставлять себя так или иначе страдать, чтобы не пропустить… он был мне нужен.

Время шло. Хотя на самом деле оно ползло слишком медленно. Часы показывали «1:21» утра, из-за чего я со стоном позволила себе откинуть голову на спинку стула и на секунду закрыть глаза. Я просидела в таком положении минут десять, может, целых пятнадцать. Но подняв голову и вновь обратив внимание на часы, я с ужасом для себя отметила, что они показывали всего «1:23». И я медленно начала умирать от ожидания.

Я знала, что он не спит. Я знала, что он никогда не спит в это время и безнадежно надеялась получить его ответ. Но он упорно продолжал молчать… И спустя пять минут надоедливого ожидания (или эти минуты были плодом моего воображения и не прошло и минуты) я, разочарованная и раздосадованная, заставила себя встать из-за стола и отправиться в спальню. Но прежде чем я успела выровнять спину и с горечью захлопнуть крышку ноутбука, услышала привычный щелчок входящего сообщения. Сон прошел, а глаза быстро забегали по экрану. Жизнь возвращалась ко мне посреди ночи.

ТомО: В чем суть жизни? Для начала, от неё будет толк, если ты начнешь жить для себя, а не для других. Можешь жить ради них, но не для них.

Мое спокойствие было утрачено, заставляя сердце набирать обороты, а пальцами прикоснуться к клавиатуре. Я не могла поверить, что, будучи вполне взрослой и самостоятельной женщиной, которая могла взять себя в руки, я не была полна мужества заставить себя остепениться. На фоне этого мужчины я становилась подростком, неспособным справится с обыкновенной перепиской в интернете. Это меня убивало изнутри и сильно угнетало. Самообладание, которое выстраивалось годами, рушилось на глазах. И я даже не знала, как зовут на самом деле того человека, сидящего по ту сторону монитора и так меня изводящего. «Том» было всего-навсего псевдонимом, он не скрывал этого, но и не говорил настоящего. Каждый раз, когда я невзначай просила его об этом, он предпочитал оставить это «как-то на потом».

Деметрия: Эгоистично, разве нет?

ТомО: А с их стороны не эгоистично заставлять тебя думать, что другого выбора нет? По-моему, они это делаю для себя.

Деметрия: Они всегда хотели и хотят лучшего для меня.

ТомО: Тогда почему ты спрашиваешь меня о смысле жизни, когда не можешь дать отпор ни в чем не нуждающимся родителям и, наконец, пойти по своей дороге, а не проложенной для тебя кем-то другим?

Деметрия: То есть ты хочешь сказать, быть эгоисткой лучше?..

ТомО: Я не говорю и не хочу сказать. Я настоятельно советую.

И он вышел из сети, предоставив меня собственному водовороту мыслей, в котором я время от времени начинала тонуть. Порой он был настырным и наглым, но всегда прямолинейным и честным, разве что не всегда по отношению к себе. Он всегда знал что говорит, порой создавая впечатление человека прожившего всю жизнь. И в это я была также… влюблена? В любом случае, он был единственным, кого я готова была слушать и единственным, кто смог пробудить во мне желание быть собой. Я была покорена неизвестным мне мужчиной, ворвавшегося в мою жизнь одним сообщением девять месяцев назад. И, несмотря на его скрытность и нежелание слегка приоткрыть свою завесу, я всегда верила и знала, что когда-нибудь настанет день, когда мы предстанем друг перед другом в истинном обличии.

Комментарий к Глава 1

Страшно выкладывать спустя столько времени)

========== Глава 2 ==========

Человек не может двигаться вперед, если душу его разъедает боль воспоминаний. © Унесенные ветром. Маргарет Митчел

Для меня всегда было приоритетом во всем преуспевать, так как я никогда не желала оставаться позади и всегда стремилась к лучшему во чтобы то ни стало. Именно поэтому я вбила себе в мысль, что нет ничего важнее помимо карьерной лестнице и родителей, которые не чаяли во мне души и лишь поддерживали обоснованную позицию в жизни. Будучи подростком мне с неким трудном пришлось отказаться от громких тусовок и постоянного веселья, взяв в руки свой первый кодекс, но и к своему ограниченному пространству я быстро привыкла. Учебники преподносили мне новую информацию на блюдечке, которую я с легкостью разжевывала, но также служили мне личным адом, все время отбирая у меня свободу. И когда в моем плотном графике между бесконечной учебой и уроками по стрельбе выпадала свободная минутка, я с чувством выполненного долга бережно брала в руки обыкновенную книгу и забивалась где-то в потаенном уголке дома, открывая для себя новые неизведанные горизонты, которые когда-то собиралась познать самостоятельно. Такие обыкновенные книги заменяли мне общение с людьми, в котором со временем я перестала нуждаться.

Книга, которую я взяла с полки моей любимой библиотеки, привлекала внимание своей обложкой, на которой была изображена расслабленная молодая девушка, читавшая неизвестный журнал и наблюдавший за ней сгорбившийся мужчина. Я очень часто проходила мимо «Лолиты», не обращая на неё ровно никакого внимания и прекрасно зная, о чем повествует автор, но в последнее время я все чаще начала натыкаться на отзывы о книге и её цитаты в сети, что заставило меня пойти на поводу у неопределенного общественного мнения, поэтому сейчас я собиралась за неё взяться. Но я не знала, хочу ли это делать и не была уверена, что прочту её до конца. У меня была весьма странная, но довольно целесообразная привычка – я всегда ставила себе цель прочитать книгу до конца, независимо от того, насколько сильно она меня не впечатлит. Потому что я хотела знать содержание каждой книги в целом, а не просто поверхностно.

И приблизительно в этот момент, с сомнением созерцая на книгу, мне в мысль ударила идея, от которой я не могла отказаться. За многие годы у меня выработалась привычка полагаться лишь на себя, прислушиваться и доверять лишь своим инстинктам. Но с недавних пор в моей жизни появился человек, к мнению которого я стала прислушиваться безоговорочно, растаптывая ногами свои принципы. А для женщины это тяжело, – поступиться принципами.

Деметрия: Как ты относишься к «Лолите»?

Нажав «отправить», я заблокировала сотовый, не предполагая, как скоро мне ответит друг-по-переписке, и положила книгу в мягком переплете обратно на полку. Я не была уверена в том, что он вообще ответит, потому что зачастую он появлялся с появлением звезд на почерневшем небе. Это меня интриговало, но я никогда не спрашивала его об этом, делая один простой вывод: работа. Покосившись на молчаливый телефон, я направилась к столу, который никем не был занят, что было довольно необычно в обеденный перерыв. Пожалуй, не стоит говорить, насколько обычно полон зал.

Телефон завибрировал у меня в руке, и я незамедлительно его разблокировала. На мое удивление, ответ пришел быстро.

ТомО: Думаю, что эта книга не для сотрудника ФБР.

Деметрия: Судишь по моей квалификации?

ТомО: Даже и не думал. Начиная с первой страницы, с самой первой строчки, ты начнешь вспоминать всевозможные статьи, касающиеся данной темы.

Деметрия: Можешь посоветовать что-то лучше?

ТомО: Библиотека большая. Неужели нечего выбрать?

Деметрия: А что бы посоветовал именно ты? Удиви меня.

ТомО: «Жутко громко и запредельно близко». Не стоит благодарностей.

Деметрия: Даже и не думала.

Он снова вышел из сети, а я, улыбнувшись, отправилась на поиски книги, рыская между рядами и пробегаясь взглядом по каждой полке. «Жутко громко и запредельно близко» стояла на пятой полке среднего ряда, зажатая между двумя огромными учебниками. Я быстро перелистываю страницы, чувствуя, как их запах меня покоряет. Вы когда-нибудь ощущали, как запах какой бы то ни было книги может обескуражить и свести с ума? Когда-то я этого не понимала, но сейчас была готова отдать за это всё что угодно. Это как наркотик. Просто сносит крышу. И его можно принимать в любых дозах.

***

Время обеденного перерыва подходило к концу, удивляя своей скоротечностью. Мне не впервой с таким особым трудом отрываться от книги, но впервые так тяжело и тоскливо возвращаться обратно в бюро. У каждого человека обязательно должно найтись место, в котором он, несомненно, чувствовал бы себя безмятежно и в абсолютной безопасности. Для меня таким местом была библиотека, служившая мне чем-то похожим на второй дом, в котором я с легкостью могла спрятаться от посторонних глаз и предаться собственному миру. Простота огромного зала, заполненного бесчисленными шкафами с бесконечным количеством книг, утешала. Как никто другой, в этой обстановке я находила полное умиротворение. Я приходила сюда день ото дня, пять раз в неделю, совершенно забывая о своей потребности в еде. Моим обедом было чтение.

Вновь посмотрев на часы, я не обратила внимания на оставшиеся двадцать пять минут, перевернув очередную страницу. Философия маленького главного героя завораживала, а действия заставляли в очередной раз убедиться, что многие дети куда более способны, чем мы можем себе вообразить. Порой они оказываются умнее нас, намного… Напротив меня кто-то с противным скрипом отодвинул стул, бесцеремонно вырвав из собственных раздумий над политикой Оскара, да и вообще из увлекательного мира запредельной книги. Вздохнув, но не подняв головы, я попыталась продолжить свое занятие, но пристальный взгляд сидевшего напротив человека, который столь явственно ощущался, не позволял больше сосредотачиваться. И, не выдержав этого, я оторвалась от сплошного текста и с нескрываемым раздражением обратила внимание на сидевшего передо мной мужчину.

- Джо? – Его имя так легко сорвалось с моих губ, словно мы не виделись достаточно долгое время, хотя на деле всего несколько дней. Он восседал передо мной в свойственной ему красоте и величии, что очень часто вводило меня в заблуждение и негодование, поскольку я никогда не могла определить, каким образом от него исходили и исходят такие удивительные флюиды. Для тридцатиоднолетнего помолвленного мужчины он выглядел слишком изящно и слишком свободно, от чего почти все девушки, взирая на него, мысленно строили планы на вечер, а затем с присущей неловкостью и видимой рассеянностью как бы невзначай приглашали пропустить по бутылочке пива вечером в баре на Таймс-Сквер. И порой он флиртовал с ними в ответ, преображаясь обыкновенным холостяком, нарочито забывая о светловолосой Анабель, с такой же исходящей от неё изысканностью ожидающей его в их квартире на Манхэттене. Но в конечном итоге, как бы далеко не заходило его обаяние и взгляд «одинокого» мужчины, он отступал, поднимая руки в знак протеста и открыто признаваясь, что «дома у меня невеста».

- Прости, я тебе не помешал? – Сложив руки перед собой, он улыбнулся одной из тех своих улыбок, которыми пытался завоевать себе внимание и восхищение.

- Вообще-то помешал, - откровенно признаюсь я, отводя взгляд от его карих глаз, так сильно напоминающих два поблескивающих топаза. – Но мне пора уходить. И тебе тоже.

- Знаю, - ответил он, заглядывая на страницы моей книги и немного хмурясь. – Я шел с обеда и, пока есть время, решил глянуть одну книгу для Анабель, которую она никак не может найти в магазинах. Удивительно, правда? Казалось бы, такой огромный город…

- Ты пытаешься заговорить мне зубы?

- Разве что немножко, - подтверждает он, самым наглым образом вырывая из рук мою книгу и разворачивая её к себе. Смотрит на название и поджимает губы, а затем медленно начинает перелистывать страницы одна за другой, внимательно рассматривая временами попадавшиеся картинки.

- Джозеф, что тебе надо? Книги для твоей курносой блондинки в другом месте, не за этим столом, - произношу я, в попытке отобрать свое. С определенной стороны свое.

- Курносой? – с насмешкой переспрашивает он. – О да, курносой…

- Хватит вести себя как ребенок, и немедленно отдай мне книгу, - нетерпеливо потребовала я, пытаясь вложить в свой голос как можно больше серьезности.

Он закрывает книгу и кладет её передо мной, будто ничего и не было. Снова складывает руки и смотрит на меня, пытаясь что-то для себя понять. Я же делаю то же самое, но без всякой попытки что-то увидеть в его глазах. Они обманчивы точно так же, как и множество слов, вылетавших из его уст день ото дня. Когда-то эти карие глаза соблазнили и меня, но я смогла достаточно быстро осознать, что мои желания – манипуляция и провокация его действий. И затем я прекратила смотреть на него с той самой стороны, с которой на него смотрели все, абсолютно все женщины Нью-Йорка. А позже я и вовсе перестала вспоминать о нем, потому что передо мной появился новый объект обожания – Том.

- Почему вы с Эндрю расстались?

- Это было три месяца назад.

- Знаю, - тихо отвечает он, пробуждая во мне чувство некогда забытого стыда.

Я была преданна своему возлюбленному мужчине на протяжении двух лет, а десять месяцев назад моя верность ограничивалась лишь физически. Мысленно же я сначала грезила об обманчивых темных глазах мужчины напротив, а следом появился он, тот, кто окончательно положил конец нашим с Эндрю отношениям, сам того не ведая. Потому что я считала, что влюблена в неизвестного, как бы глупо это не выглядело со стороны, и не замечала, что происходит с моими отношениями, которые я даже не попыталась сохранить. А они близились к новому этапу – помолвке. Тогда, поздним декабрьским вечером, когда Эндрю заваривал на нашей кухне свой любимый малиновый чай и читал новости на моем ноутбуке, Том написал мне слишком интимное сообщение, что взбудоражило сознание моего тогдашнего парня, который повелся на поводу у гнева и прочел нашу с ним переписку… И причиной нашего разрыва стало совершенно не то сообщение, которое попалось на глаза Эндрю, и даже не общение с неизвестным мужчиной за спиной любимого, хотя все играло свою особую роль. Причиной стал заданный накануне вопрос Тома: «У тебя есть парень?». На что я, даже не колеблясь, написала краткое «Нет».

- Внешность слишком обманчива, Джо.

- Неужели я знаю его настолько плохо?

- А кто сказал, что я говорила о нем?

Повисла пауза, которой выдержать я не сумела из-за нахлынувшего тягостного чувства стыда и, взяв сумку, я встала, обходя вокруг стола, совершенно позабыв о книге. Но прежде, чем я смогла уйти, услышала напоследок хриплый голос Джозефа:

- Деми, существуют вещи, которых избежать нельзя, которые произойдут так или иначе. Вопрос лишь в том – когда. Поэтому ты уверена, что убегать лучше, чем противостоять?

На этом я покинула зал, оставив на своем прежнем месте хорошее настроение, вместо этого забрав с собой угрызение совести и боль воспоминаний.

Оказавшись на улице, я вдохнула свежий мартовский воздух, окунаясь в него с головой. Жизнь на улице города не прекращалась, она плыла словно по множеству разных течений, разнося всех по разным уголкам. Я пожалела. Я впервые так искренне пожалела о созданном мною самой барьере, который возвела во имя одного человека. Я заперла себя в иллюзии, без возможности вернуться обратно. Но эта иллюзия было единственным, что поддерживало во мне стремление к лучшему и дарило надежду на что-то новое.

========== Глава 3 ==========

Правда ведь, удивительно, что именно только ночь способна целиком погрузить нас в воспоминания? ©Франц Кафка

Ночью мир приобретает совершенно другой оттенок: менее красочный, но более привлекательный. Жизнь начинается с наступления темноты, и она находит новый смысл. Она дает возможность начать всё сначала, ведь днем вся грязь ощущается куда более ясно, наводит поток безнадежного уныния и беспардонно крадет желание для продолжения своей борьбы… Нью-Йорк провалился в резко пришедшую ночь, которая настигла город так торопливо, не дав мне возможности с новой ясностью воспроизвести в голове диалог в библиотеке. Время вокруг меня бежало вперед с такой неистовой скоростью, что я с легкостью могла остаться где-то позади, потеряв ниточку, ведущую за ним.

Холодный ветер подувает с севера, навевая на меня тогдашние ошибки, былые поражения и все принятые решения. Всё это ясно предстало перед моим взором, позволяя с точностью осознать, сколько всего я успела добиться за последние годы и сколько всего смогла потерять. Здесь, сидя в центральном парке, облаченная в спортивные штаны, утепленные кроссовки и закутавшаяся в теплую парку, я, поджав под себя одну ногу, ждала. В глубине души я ждала чего-то, что могло бы изменить мою жизнь, чего-то, что могло подарить мне безвозвратный билет именно в то счастье, которое обретают все. Я хотела быть всеми, но не собой. Я хотела быть везде, но не здесь.

- Почему сейчас?

Я обернулась. Позади лавочки, сунув руки в карманы, стоял Эндрю, в глазах которого я сразу же смогла увидеть боль, которую позволила себе ему причинить. Он подошел ближе, присаживаясь рядом со мной и устремляя взгляд своих небывалых черных глаз куда-то вдаль. Возможно, он мог видеть что-то более осязаемое благополучием, нежели я. Возможно, ему не приходилось винить себя в старых и недавних ошибках, терзая себя ночами и сожалея, что не поступил иначе.

- У меня бессонница, - тихо отвечаю я, поправляя волосы. – Ты сам сказал выбрать удачное время. Я выбрала.

- Что-то никогда не изменится. Как и твоя любовь к ночи.

- Зачем ты мне позвонил?

- Я собирался сделать это давно, месяц назад или около того. Не позволяла… не позволяла гордость и затаенная в уголке сердца боль, потому что я любил тебя, Деми. Любил точно так же, как и люблю сейчас, - говорит он, поворачиваясь ко мне и с искренностью заглядывая в мои глаза. – И я с легкостью признаюсь тебе в этом, потому что все знаю наверняка, я бы мог простить и давно простил, но знаю, что из нас двоих вернуться может только один – я, а ты пойдешь дальше наперекор возможностям и терзаемая всеми возможными ошибками…

- …потому что у ошибок нет срока давности.

- Возможно. Но это не дает тебе права позволять им манипулировать тобой. Ты не можешь вечно убегать от них, с ними придется жить.

- Мы все будем жить с ошибками, Эндрю. Но кто-то может постоянно на них смотреть и забывать, а кто-то предпочитает отодвигать их на задний план, оставлять там, где они не смогут в буквальном смысле посмотреть на тебя и сказать «Привет».

- Значит теперь я – ошибка?

Я посмотрела на него, но не ответила, потому что за меня всё сказала тишина. Прежде он, человек, на которого я всегда могла положиться и которого, казалось, люблю всем своим существом, превратился в одну сплошную ошибку, на которую я едва могла смотреть. Слишком сильно я привыкла убегать, чтобы теперь останавливаться. Мои тормоза отказали где-то на середине пути, когда я со всей возможной силой давила на газ, чтобы оказаться впереди. Это превратилось в отвратную привычку, которая каждый день напоминала о себе, заставляла чувствовать себя самой последней трусихой и просто никем. С этим я проживала каждый час и каждую секунду, но это чувство исчезало лишь в те минуты, когда телефон вибрировал от нового сообщения.

- Ладно, - холодно произнес он, тяжело вздыхая и явно пытаясь побороть в себе вспыхнувшую ярость. – Не поэтому просил о встрече, я шел не за попыткой вернуть всё на свои прежние места. Хотя бы потому, что это слишком для меня, и я впервые поступлю как ты, просто пойду вперед, закрыв глаза.

- Тогда зачем?

- Я просто хотел отдать тебе это… – Он достает из кармана своего пальто маленькую черную коробочку, на которую я в недоумении смотрю некоторое время. Эндрю, заметив мое смятение и тревогу, улыбнулся самой печальной улыбкой и, взяв мою руку в свою, вложил коробочку мне в ладонь.

- Не надо, - я прошептала эти два слова таким дрожащим голосом, которым не говорила со времен своего семнадцатилетия.

- Оно твое, Деми. Оно стало твоим с тех самых пор, как я увидел его на витрине магазина. Ты должна забрать это, потому что я не смогу хранить его у себя всегда, потому что оно никогда не станет чьим-то еще. Можешь сделать с ним всё что угодно, но просто забери себе. И тогда я смогу простить тебя вполне. Может быть, со временем твоя ошибка испарится, и я снова стану человеком в твоих глазах.

- Эндрю…

- Не надо, - повторяет он, посмотрев в мою ладонь.

И снова нас накрыла тишина, уводя в те бездны, в которых мы когда-то начали терять друг друга. Он смотрел прямо на меня, сквозь меня, он обнажал взглядом мою душу. А я смотрела на него, утопая в море сочувствия, любви и неисправимой боли. И тогда я впервые поняла, насколько сильно может быть раним человек, насколько глубоко раны могут засесть в душе, но, несмотря на эти повреждения, я смогла увидеть то, что через них люди находят силы переступить и идти дальше. Я смогла познать глубину человеческой души лишь в его взгляде, спустя столько лет. А для этого требовалось пройти сквозь счастье или позволить счастью пройти сквозь себя.

Эндрю в последний раз прикоснулся своими губами к моим, оставляя последний нежный поцелуй. А затем он исчез. Просто встал и ушел, не бросив напоследок привычное «Прощай», не сказав ничего. Вместо каких-либо фраз он оставил воспоминания, позволив мне ощутить некое подобие облегчения. Он меня простил. С прощением жить легче, чем без него. Так мы заглушаем свою боль.

Деметрия: По-моему, я наконец почувствовала легкость.

ТомО: Значит, пора расправить крылья.

Деметрия: Что ты имеешь в виду?

ТомО: Попробуй взлететь.

========== Глава 4 ==========

Нет одиночества страшнее, чем одиночество в толпе… ©Эдгар Аллан По

Никогда не боялась встретиться с трудностями лицом к лицу. Быть может, кто-то сказал бы , что это слишком самоотверженно, но вот что скажу я: страх перед препятствиями приводит к поражению, а не к успеху, к которому стремятся все. Страх уже не позволяет выиграть в чем бы то ни было, поэтому его я устранила. Жизнь так устроена, что без трудностей – мы никто. С личными проблемами я научилась справляться легко, много легче, чем с рабочими. Потому что за пределами бюро, в личном пространстве, ты не встречаешься с психическим срывом семнадцатилетнего парня, который идет на все ради облегчения, и не встречаешь смерть, которая за многие годы работы должна стать подругой. Просто каждый раз, сталкиваясь с препятствием, нужно закрыть глаза, сделать глубокий вдох – и сделать шаг вперед… Я готова, всегда готова, но не уверена, что когда-нибудь просто привыкну.

Облокотившись о капот полицейской машины, я просто наблюдала за окружающей суетой. Мои коллеги ходили с места на место, опрашивая свидетелей. А свидетели в свою очередь не могли связать двух слов, то и дело испуганно поглядывая на окровавленное тело, вокруг которого ходили криминалисты. Одним таким экспертом был Джо. Отвлекшись от остальных, я сосредоточилась на нем, сосредоточенном на фотоаппарате, фокус которого был направлен на повреждения жертвы. Вот он присел возле неподвижной головы погибшей девушки и сделал снимок. Посмотрел на камеру, поменял положение и направил объектив на её порезанную руку. Он был удивительно спокоен. Он был невероятно профессиональным. Он был увлечен своей работой… Знание того, что смерть постоянно проходит так близко, не пугает его, а привлекает. Джо находит это увлекательным, как и флирт с девушками, незнающими о его статусе. Хотя при своем увлечении работой он всегда умеет искренне соболезновать родным погибших.

Блондинистая двадцатилетняя девушка, которая распласталась перед ним, бросилась с одиннадцатого этажа пятнадцатиэтажного здания. По крайней мере, это является заключением очевидцев, которые находились около жилого дома во время инцидента. Но все их слова не шли ни в какое сравнение с теми, что пытался донести парень, находившийся в момент прыжка в комнате девушки. В данный момент он, испуганный и уставившийся лишь на её тело, сидел в карете скорой помощи. Вздохнув и оторвав взгляд от Джо, я направилась к парню. Он был не готов говорить, а я не была готова его спрашивать, но в этом и заключается наша работа.

- Привет, - аккуратно поздоровалась я, присаживаясь рядом с ним.

- Будете меня допрашивать? – с нескрываемым раздражением спросил он, озадачив меня столь сильным недружелюбием.

- Задам всего пару вопросов. Допросы ведутся в другой обстановке.

Он окинул меня недоброжелательным взглядом, но вскоре взгляд смягчился, и он немного расслабился.

- Меня зовут Доминик. Кларисса была моей сестрой.

- Я очень тебе сочувствую, Доминик, но я просто обязана спросить, что произошло там, в квартире.

Парень ответил не сразу. Какое-то время он смотрел на тело девушки, на криминалистов, ходящих вокруг неё. Но когда её накрыли белой простыней, закрывая от всеобщего обозрения, вдруг заговорил.

- В тот момент, когда он пришел, я спал. Проснулся с их криками. Они встречались где-то около двух-трех месяцев, но нередко ссорились. Если честно, я все время думал, что основой их отношений был только секс. Эммет часто приходил к нам днем, часа в три-четыре, и они с Клариссой закрывались в комнате… Родителей почти никогда нет дома, у них слишком крутая работа, чтобы уделять время детям, поэтому постоянно ездят в командировки. И именно из-за этого ни Эммет, ни Кларисса не переживали, что я могу настучать, но на самом деле мне было пофиг. Я давно привык, что сестра такая… ветреная. Сегодня, когда пришел Эммет и начал какие-то разборки, я испугался. Он сильно кричал на неё, обзывал, но, думаю, что он наоборот пытался её вразумить. Выйдя из комнаты, я подошел к двери её спальни и немного приоткрыл, чтобы заглянуть внутрь. Кларисса была вся заплаканная, тушь потекла. Она порезала себе левую руку. Говорила, что ненавидит его, сказала что-то про каких-то шалав и какие-то дозы. Я не понял тему, все было слишком запутанным. Он попросил её успокоиться, сказал, что она что-то не так поняла и попробует все разрулить, но она только еще больше начала кричать… Он психанул, подошел к ней, схватил за плечи, тряханул и пообещал, что если она сейчас же не успокоится, вылетит из окна. Но… это не он её убил, она сама себя угробила. У неё в комнате есть низкое окно, и оно было настежь открыто. Она оттолкнула его, не удержалась и упала на подоконник. Присела задницей. Я прекрасно знаю, я увидел, что Эммет жутко испугался. Он назвал её идиоткой и постарался подойти снова… А она закричала и, пока он не подошел, постаралась как можно дальше отодвинуться и… упала.

- Мне очень жаль, что это произошло с твоей сестрой…

- Не стоит… Как вас зовут?

- Деми.

- Не стоит меня жалеть, Деми. Она всегда была слишком слабой для чего-то, и этим должно было закончиться. Понимаете, доктор прописал Клариссе таблетки, которые держали её в узде, не позволяли слетать с катушек, а когда родители начали уезжать все чаще, она забила.

- Ты… держишься сильно. Думаю, я бы так не смогла, как ты. Будто это и должно было случиться.

- Иногда слишком близких людей нужно отпускать раньше, прежде чем они уйдут туда… Не скажу, что был готовым к этому, но я просто знал. Этого хватало.

Доминик посмотрел на меня и пождал губы. А я выдохнула, не зная, как реагировать на слова подростка. Он знал, и это облегчало ему будущее, в котором теперь не будет его старшей сестры. У меня не было ни старшего брата, ни сестры, но даже если бы они и были, я бы не смогла заранее знать. Есть миллионы способов заставить их жить в собственных надеждах. Миллионы способов засунуть реальность туда, где многие предпочитают её оставлять. И всё, что у меня было бы – миллионы дорог.

- Пожалуй, у вас был только один вопрос.

- Пожалуй, ты прав.

Я отвернулась, посмотрев на то место, где лежало бездыханное, терявшее свое тепло тело. И этого мне было достаточно, чтобы осознать, насколько я далеко от поставленной собой цели.

***

Буквально через минуты три после того, как увезли тело несчастной Клариссы, а Доминика забрала тетушка, начался ливень. Все машины, приехавшие по вызову, поразъехались, а до сих пор ошарашенные свидетели поразбежались. Я не спешила уходить, стоя на том самом месте, где стояла скорая помощь с Домиником, и, наверное, не собиралась, пока не ощутила на своих плечах чьи-то сильные руки, утянувшие меня с собой в первый же попавшийся кафетерий. Не могу объяснить сама себе, что это был за момент потрясения или какого-то запечатления, но я просто оставалась стоять и смотреть, как капли дождя смывают оставшуюся кровь. Мои ноги меня не слушали, поэтому я полностью положилась на него.

Джо усадил меня за свободный столик у стены и помог снять мокрую курточку с тремя особо выделявшимися буквами – «ФБР», после чего сел напротив, ничего не говоря и не спрашивая, а просто подзывая к нам официанта. «Два горячих чая, пожалуйста, - сказал он парню, а затем вдруг произнес: - Хотя для начала принесите девушке скотч». Официант ушел, оставив нас одних. И я вдруг опешила, проснувшись в этот момент. Мой взгляд удивленно забегал по помещению, по всем этим незнакомым людям и всё вдруг просто перемешалось: на меня обрушился поток воспоминаний, совершенно не связанных с выпавшей из окна девушкой, но я была в состоянии понять лишь одно – это было вызвано чем-то сказанным Домиником. Что-то из его показаний ударило прямо в меня. Просто слово. Может, два. Дело было в словах.

- Ты в порядке? – спросил Джо, щелкнув передо мной пальцами.

- Да. Да, я… кажется, в порядке, - выдохнув, ответила я.

- Что произошло?

- Ты о чем?

- Ты знаешь о чем.

Я промолчала. Мне было нечего сказать, ведь мы оба прекрасно знали: такого еще не случалось. Потому что я всегда умела держаться, контролировать свои эмоции, а Джо это всегда видел и порой изумлялся, что вводило меня в неоспоримый восторг.

Официант принес скотч, поставив его прямо передо мной, и удалился. Я к нему не прикоснулась. Потому что мне нужен был не алкоголь, а слова. Единственное, что мне было нужно – выговориться. И главное – меня были готовы слушать.

- Ты думаешь об этом деле. Почему? – спросил он.

- Возможно потому, что впервые за долгое время осознала ценность человеческой жизни.

- Поняла это только сейчас?

- Вероятно, да. Мы сталкивались с этим и раньше, Джо, но… я смотрела на это только с одной стороны. С точки зрения любого работающего в области криминала, чье-то мертвое тело – это всего лишь новая загадка, которую нужно решить очень быстро. А что, если посмотреть на это со стороны другого человека, например, того мальчика или даже любого прохожего человека. Доминик видел тело родной сестры, которой уже никогда не будет рядом, потому что она ушла безвозвратно. Может, он и сказал, что всё это должно было произойти рано или поздно, потому что она не была такой как все, но справиться с этой потерей вот так вот нельзя. Нельзя просто смотреть на её тело как на что-то вполне обыкновенное и не чувствовать… боль? Чувство потери? Понимать, что, возможно, из-за одного нелепого движения жизни больше нет, она оборвалась…

- Боишься?

- Боюсь. Может, я не умираю физически, но чувствую что-то неладное… Это как прерванная жизнь при жизни, понимаешь?

- Понимаю. А теперь пойми и ты, что сейчас ты уже ничего не изменишь. Если та девушка знала, что за пределами её окна, значит, у неё все ниточки в душе оборвались. Может, с этим осознанием, ты сделаешь выводы лично для себя? Куда уходит твоя жизнь?

И в этот момент, совершенно неожиданно, я вспомнила слова Доминика перед тем, как его забрали. «Кларисса всегда знала, что ей здесь не место, знала, что не сможет. Она была другой, странной, слабой, но достаточно умной, чтобы осознать свое место. Поэтому, может она сделала это осознанно… Просто подвернулся случай». Доминик оказался слишком сильным, чтобы это вынести и достаточно умным, чтобы знать заранее. Ниточки оборвались…

- Если честно, - произнес он, переводя тему. Но пока не продолжил, он всмотрелся на множество линий на его ладони. Каждая из них что-то означала. Каждая была слишком важной, но слишком не понятной. Я знаю, что он пытался понять, но не мог. Действительно ли это все означало что-то или все эти замысловатые линии были всего лишь линиями, основанными на излишне мятежной фантазии общества. – Если честно, я испугался. Твоя рассеянность была странной.

- Испугался? – недоуменно переспросила я.

- Просто переживаю за тебя, Деми. По-моему, мы знаем друг друга достаточно, чтобы я мог волноваться. Разве нет?

Он беспокоился обо мне. Это произошло впервые за долгое время – кто-то открыто признавался в своих чувствах ко мне, находясь рядом со мной. Хоть это и было странно и странно непривычно, но я позволила себе улыбнуться. Это были не те эмоции с его стороны, которые я бы хотела увидеть, почувствовать, впитать, но… даже они согревали. Джо слегка улыбнулся в ответ. И я осознала, что именно в этот момент именно в его улыбке я нашла надежду, его улыбка дарила мне её. Возможно, это была моя первая подсказка к тому, что я пыталась найти.

- Спасибо.

- Теперь я спокоен.

Он с легкостью заметил, что я снова поникла, поэтому качнув головой в знак понимания, поспешил перевести тему в другое русло. Более жизнерадостное. Более подходящее.

- А знаешь, Деми, мы с Анабель в следующую субботу вечером устраиваем запоздалую вечеринку в честь… предстоящей свадьбы. Ты должна прийти. Развеется и хоть на минуту забыть о своих родителях, о своих личных проблемах, хоть на некоторое время забыть о работе. Пожалуйста.

После его слов, словно после довольно эксцентричной молитвы, на его колени упала его светловолосая Анабель. Вся светящаяся видимым аристократизмом, она улыбнулась ослепительной улыбкой и, наклонившись к его губам, бережно поцеловала. Вряд ли я смогу вам сказать, что определенно в этой картине или же в них двоих начало меня раздражать. Может, дело было в ниоткуда появившейся ревности, которую я ощущала, но в которой была не готова признаться, потому что внимание Джо ко мне было всегда особенным. Он никогда не относил меня к той категории девушек «шутка-минутка», а был со мной… крайне серьезным. Настоящим. Хотя я и была уверена в том, что он больше меня не привлекает. Или дело было не в их паре и не во внимании, а в поцелуе, в этих флюидах, что витали вокруг них. Потому что из-за этого я начинала чувствовать себя слишком одинокой и отчего снова хотела почувствовать себя кем-то желанной.

Не задумываясь о своих действиях, я достала из мокрой курточки свой смартфон и, зайдя в сеть, с приступом неисправимой боли ввела новое сообщение.

Деметрия: Когда я смогу тебя увидеть?

- Деми, тебя подвезти? – спросил Джо, оторвавшись от довольной Анабель. Она посмотрела на меня с неким любопытством. Впрочем, сегодня мы с ней встретились впервые после моего расставания с Эндрю. Видимо, что-то во мне изменилось, потому что в ней – абсолютно ничего. Разве что больше искр, которые я теряла с каждым днем столько же, сколько она обретала.

- Если можно, к счастью…

========== Глава 5 ==========

Когда-то я призналась маме, что никогда не хочу быть брошенной. Она ответила, что с семьей и с хорошей работой я никогда таковой не стану, что никогда не почувствую, какого это… быть совершенно одной. Но на самом деле я стала. Всё, что есть теперь у меня – сеть и работа. Вся моя жизнь вращается вокруг двух вселенных. И в каждой из них я одинока.

Отдышавшись, он наклонился ко мне и снова поцеловал. Медленно, с трепетом и чувством явного удовлетворения. А затем он начал вкладывать в поцелуй прежнее нескрываемое возбуждение и ликование, так, как это делали все своенравные мужчины. Наверное, так он целовал каждую свою девушку. Наверное, с каждой своей девушкой он лежал вот так вот… рука к руке, нога к ноге, тело к телу… тепло к теплоте. Но меня не волновала его жизнь за пределами моей постели, моей квартиры, потому что всё, что мне было нужно – его временный пылкий взгляд и страсть, направленные лишь на меня. В такие моменты я могла почувствовать себя слишком нужной и в какой-то степени слишком живой. А может быть мне только казалось, потому что я была слишком одной.

Мартин отпустил меня и лег рядом на бок, принимаясь поглаживать мою ногу и разглядывать в ночном мареве. Обнаженную, на скомканной лиловой простыне. Его рука свободно передвигалась по моему телу, даря нежность, в которой я так отчаянно нуждалась. Он трогал меня так, словно всё было его личным, словно вся я принадлежала ему. Но как бы странно это не было для меня, отчасти так и было. В такие моменты я действительно была его, а он - моим. Он слегка улыбнулся и, прикоснувшись костяшками пальцев к моей щеке, еще раз прильнул с поцелуем к моим губам. Я очень часто подчинялась его воле, потому что он умел сделать всё правильно. В первую очередь он всегда думал обо мне, так, как и надо было. А позже я начинала думать о нем.

- Думаю, мне уже пора, - сказал он, прервав наш поцелуй.

- Я тебя не слишком задержала?

- Мне нравится, когда ты меня задерживаешь, - ответил он, слегка улыбнувшись.

- Почему?

- С тобой я не чувствую времени, нет желания смыться как можно быстрее. А это значит, что ты особенная. Не такая, как все.

После своих на редкость красивых слов он встал с кровати и начал одеваться, подбирая разбросанную одежду. Он двигался с привычной для него грацией, делая каждое движение сексуальным и явно этого не замечая. Мартин был довольно красивым мужчиной, мускулистым, с татуировкой на правой руке… С виду – опасный тип мужчин. Но не для меня. Потому что для меня он был обыкновенным ранимым человеком, в котором я искала утешение. И он, в свою очередь, искал его во мне.

Я была так внимательно сосредоточена на мыслях о нем, что даже не заметила, как он на меня смотрит. Надо признать, я уже не раз замечала некоторые сходства в наших характерах. Находясь вместе, мы оба предпочитали меньше уделять времени разговорам и сразу переходить к делу. Возможно потому, что у нас просто не было общих тем. Но, скорее всего потому, что они нам были не нужны. Знаете, вместе с ним я не испытывала чего-то вон из ряда выходящего, но чувствовала себя комфортно. Не было, чего стыдиться, не было, что нужно скрыть. Он был просто мужчиной, которому нужны были быстрые деньги, а я была женщиной, которая, так или иначе, нуждалась в мужском внимании.

Мартин поднял меня с кровати и помог надеть легенький халат. Это действие было таким обыкновенным, что еще чуть-чуть, и я бы вполне смогла поверить, что мы движемся как пара. А затем мое представление развеяла открывшаяся дверь моей спальни и тяжелые шаги мужчины. Он уходил, а я оставалась.

- Ты до сих пор общаешься с тем парнем из интернета? – как бы невзначай спрашивает он, присаживаясь на корточки у входной двери и надевая свои найковские кроссовки. Прежде вопросы на подобную тему заставали меня врасплох. Не знала, что отвечать, о чем рассказать, потому что не было абсолютно ничего, что можно было выставить напоказ. Хотя бы малую долю.

- М, типа того. А что?

- А вы уже встречались или онпо-прежнему держит тебя на расстоянии?

- Всё движется к встрече. Почему тебя это интересует?

- Просто он кажется странным типом. Может, ты зря тратишь время? – Мартин встает, опирается на стену и смотрит на меня. Пронзительный серьезный взгляд серых небывалых глаз. Молчит и прикусывает нижнюю губу, нахмурив брови; думает.

- Что-то еще?

- Деми, я думаю… Я знаю, что мы друг другу фактически никто, но ты зря тратишь время на человека, которого абсолютно не знаешь. Осмотрись вокруг, ты столько возможностей упускаешь, гоняясь за тем, кого не существует. Это ведь всего лишь образ.

- Мартин, уже поздно. Ты же взял деньги? Они лежали на прикроватной тумбочке.

- Время, когда я спал с тобой за деньги прошло. Теперь вместо него побочные эффекты всех наших встреч.

Он аккуратно открыл дверь и вышел из квартиры, оставив меня с его последней мыслью и ароматом не выветрившихся духов - их запах был полон ошибок. Теперь в мой список «то, о чем нужно подумать» добавился еще один не менее важный пункт. Может быть, Мартин заблуждается. Или это я отрицаю свою увлеченность человеком, которого нет. В любом случае, я была полна решимости следовать к своей цели по уже устаревшему плану и его расчетам, а всё, что так или иначе заставляло меня усомниться в своем давно принятом решении, я закрывала в самую нижнюю тумбочку самого дальнего стола.

После всего сегодня случившегося я не была готова возвращаться в кровать. Сон всё равно не пришел бы ко мне к приходу рассвета, поэтому я просто отправилась на кухню делать чай и утопать в ошибках прошлого и настоящего. Пока чайник закипал я с предвкушением подошла к окну, до того сильно мне хотелось почувствовать живость ночи. Но улица была пуста, лишь изредка проходили люди и еще реже проезжали машины. Я была в отчаянии. Вся моя жизнь перешла за порог возможного счастья. И что было хуже – я сама её вытолкнула.

В момент, когда я смогла с явственной точностью почувствовать на себе всю грязь прошедшего времени, неожиданно зазвонил телефон. И он спас меня от себя самой же.

- Алло?

- Привет, - звучит спокойный, с легкой хрипотцой голос. Я замерла посреди кухни и в буквальном смысле потеряла дар речи. Слова из его уст вылетели так легко и быстро, что у меня просто не оставалось времени осознать действительность происходящего и всё, что я могла делать в потрясенном состоянии – внимать все звуки на другом конце провода. Малейший шорох, дуновение ветра, прерывистое дыхание. А ещё я просто чувствовала, что он улыбается. Не знаю, откуда появилось такое ощущения и такая уверенность, я просто знала.

- Привет, - выдохнула я.

- Я решил, что на твой вопрос следует ответить не электронными, а в большей мере живыми словами.

- Довольно смело с твоей стороны. Но, возможно, тебе даже не придется утруждаться, я и так знаю ответ, он всегда одинаковый. А мое неловкое сообщение было написано в порыве жуткого сострадания к себе и излишнего эгоизма, смешанного с каплей эгоцентризма.

- Ого, - протянул он, тихо посмеиваясь в трубку. Всё внутри меня перевернулось. – Тебе не кажется, что если бы мой ответ был так очевиден, я бы не позвонил? Электронных букв хватило бы сполна. Не находишь?

- Э-э, просто я… Извини.

- Знаешь, а я не раз замечал, что ты просишь извинение ни за что. Не делай это, если не чувствуешь себя виноватой.

- Ты не знаешь, как я себя сейчас чувствую.

- Нет, знаю. Этого достаточно.

Мой мир остановился. «…просто знал. Этого хватало». Легкие и такие сильные слова. Из разных уст они звучат по-разному и несут разный смысл, но вызывают одинаковое удивление и некий страх. С каждым разом, удивляясь ему всё больше, мне всё сильнее хотелось его увидеть. Почувствовать рядом с собой. Потому что, даже разговаривая с ним по телефону, когда нас разделяло неизвестное количество городов (или домов?), я чувствовала себя в безопасности. Его слова меня защищали, а я была вовсе не против прятаться за их значением.

- …тогда о чем ты хотел поговорить?

- Ты забавная, Деми, и это то, что мне в тебе нравится. О встрече.

- Хочешь назначить место встречи? – недоверчиво спросила я, опуская взгляд к своим рукам. Ладони вспотели, сердцебиение ускорилось.

- Нет, - просто отвечает он. Затем я услышала шум проезжающей машины и почему-то резко захотела оказаться на улице под прохладным покровом ночи, рядом с ним (и не важно, шел ли он по безлюдному переулку или вышел на балкон).

- Я тебя не понимаю.

- Мне не нужно назначать место, потому что я могу найти тебя сам.

- Прости?.. Что?

- Я хочу, чтобы ты сама меня нашла. В нашем городе жизни и вечной победы, потому что в нем не проигрывают, помнишь? В нашем городе слов.

- Ты в Нью-Йорке?

- До встречи, Деми.

- Но…

- Я буду ждать. - И вместо объяснений я услышала гудки, прервавшие разговор. Но помимо того, что гудки прерывали, в это раз они также начали мою вторую жизнь. Или, как многие это называют – жизнь с чистого листа. И в тот момент я была так сильно напугана и возбуждена, что подаваться разумным сомнениям не было сил. Я была сосредоточена на его словах и кратких фразах. Потому что именно в них заключался смысл всей моей жизни в последние месяцы…

***

Ту удивительную ночь, ставшую для меня чем-то непостижимым, мы провели в одном городе, слушая одни и те же звуки за окном, наблюдая за одними и теми же событиями, но находясь в разных постелях. Это был его последний телефонный звонок от Тома, который подарил мне коробочку разных надежд и возможностей.

А позже я поняла: мое одиночество зависит исключительно от меня. И если я не решусь от него избавиться, то утону в нем без возможности вернуться.

========== Глава 6 ==========

После нашего с Томом разговора прошло два дня. И те несколько минут телефонного звонка почти не оставляли меня. Мне приходилось думать об этом постоянно: просыпаясь, работая, читая, возвращаясь домой, засыпая. У него полностью получилось завладеть моими мыслями и вниманием, не прилагая особых усилий. Всего одна фраза. В какие-то минуты я так сильно старалась о нем не думать, что начинала думать ещё больше, и моя голова просто раскалывалась от множества Томов. Нужно было еще немного, чтобы сойти с ума, и еще слишком много, чтобы найти его.

Лучи утреннего солнца пробивались сквозь высокие панорамные окна в кафе, напоминая о приближающемся рабочем дне и его секретах. На самом деле это было первое спокойное утро прошедших дней, потому что все мои переживания и любые мысли о будущем переросли в грусть. Я грустила в обществе двух стульев и остывающего стакана латте, не замечая вокруг себя никого. Вспоминала все наши переписки без телефона - все они были отпечатаны у меня в голове. Пыталась найти что-то, что помогло бы мне понять его слова, что-то, что, может быть, помогло бы мне его найти. Возможно, из-за чересчур сильной увлеченности и сильного восторга неизвестным другом я упустила нечто важное, допустим, слово… или целую фразу. Но позже поняла, что причина моей грусти и ответ на все вопросы находились в одном зале со мной, всего в нескольких метрах. Просто осознала я это слишком поздно.

Посмотрела на свое запястье с браслетом, который когда-то купила по его рекомендации. Он просто прислал мне сайт с ним и сказал, что мне бы он пошел. Широкий и с черными камушками. Удивительно, но я его послушала и заказала. Правда, он об этом не знал и всё еще не знает, наверное… Вспомнила о том, как, прогуливаясь вместе с Эндрю по вечернему городу, представляла нашу с ним встречу. Ничего особенного я не придумывала, никаких ресторанов, официальной красивой одежды, сюрпризов и идеалов. Мне хотелось сделать это в парке, на людной улице, в офисе, в супермаркете, в торговом центре, но не так, как этого хотела бы любая другая девушка. Я просто хотела жизненной простоты… В кармане завибрировал телефон.

ТомО: Значит, ты пьешь латте? Без сахара.

Сказать, что в тот момент я опешила, значит не сказать ничего. Я была больше, чем просто шокирована. Знаете, как это бывает: сидишь, думаешь о чем-то и вдруг понимаешь, что человек, которого ты сильно хотел увидеть, сидел или стоял буквально в двух шагах от тебя? Сразу начинаешь чувствовать что-то похожее на страх и одновременно с этим возбужденность и ярое желание сорваться с места и пойти за ним. И в комплекте со всеми этими ощущениями идет разочарование, ведь ты не знаешь, кто он и в какую сторону пошел, или же сидит за соседним столиком, делая вид занятого человека.

***

Деметрия: Где ты чувствуешь себя свободно и спокойно? Так, чтобы прямо мог закричать вовсю и чтобы никто не оглянулся.

ТомО: Где нет людей.

Деметрия: Наверное, за городом.

ТомО: За городом слишком много тишины, а в городе – суеты. Поэтому я всегда выхожу на нейтральную территорию в городе.

Деметрия: Это как?

ТомО: Это свободно.

***

Вожу ручкой по чистому листу, выписывая его ненастоящее имя. Так удивительно глупо – страдать по тому, кого не знаешь. Думать о нем постоянно и надеяться на что-то, но не делать ничего. В такие минуты отчаяния хочется кричать, бить по чему-то тяжелому, разбивая косточки кулака в кровь и утопая в собственном пространстве от переизбытка чувств и незнании. Почти готова закричать, но молчу, оглядывая полный офис коллег. Думаю, большая часть находящихся здесь людей поступила бы точно также, отдавшись на растерзание своим страданиям и поселившимся в душе демонам. Потому что я вижу, что слишком многие держатся исключительно из этикета и уважения к другим.

Несколько раз спрашивали, почему я так вяло выгляжу. «Что-то произошло? Может, помочь чем-то?». «Нет, спасибо. Просто период погони за правдой». И никто не обращал на мои слова внимания, потому что у нас в бюро всегда была погоня за правдой, разве что слегка иного вида. Отрываю взгляд от листка, кладу ручку и откидываюсь на спинку стульчика. Передо мной всё такая же картина – живой офис с пустыми взглядами. Сегодня не произошло ничего, что могло бы меня занять. Не то что бы я желала кому-то чего-то, что стоило бы расследования ФБР, но сейчас это было бы как нельзя кстати. И из-за нечего делать вспоминаю Доминика и его сестру с ниоткуда появившимся желанием узнать, как идут у него дела, после… А за этим приходит яркое видение того, как мы с Джо сидим в кафетерии, укрывшись от ливня. Он был слишком внимателен.

- Деми?

Я перевожу взгляд на Эмили, подошедшую к моему столу. Она по-настоящему улыбается, показывая всем свой настрой. Мне бы хотелось сказать, что эта девушка с ужасным нравом и легкомысленной жизнью, но именно в тот момент её оптимизм и легкость были единственным, что разбавило мой день кое-какими красками.

- Да?

- Тебе передали, - говорит она, протягивая мне руку с конвертом. От неожиданности я хмурюсь, но беру конверт.

- От кого? – спрашиваю я, с неким удивлением на неё смотря. Она посмеивается и в недоумении смотрит на меня, будто говоря «ты это серьезно?».

- Понятия не имею. Но, боже, он такой симпатяга! Как ты только его нашла?

- В смысле?

- Ладно, я поняла, личная жизнь – значит личная. Больше не спрашиваю, но ты не сглупи, такое упускать нельзя.

И она ушла, оставив меня с конвертом и легким волнением. Почему-то сразу думаю об Эндрю и его спонтанности, но этот вариант сразу уходит – мы с ним окончательно расстались не так давно. И после того, как мысль о нем уходит, сразу же приходит новая, та, которая пугает меня больше всего. Но самое ужасное из всего этого есть то, что я не знаю как поступить: оставить конверт неоткрытым или же открыть его и увидеть, что это было не тем, о чем я подумала.

Может, вам покажется, что в этом ничего такого - взять и открыть конверт, посмотреть на его содержимое, а потом отложить в сторону, через минуту забыв и оставив пылиться до самого последнего момента. Но, боюсь, в моем бы случае вас точно также бросало в дрожь и вызывало необъяснимый страх, от одной только мысли о том, что он мог знать, кто я и где я, а я – нет. Я не знала абсолютно ничего, что могло бы облегчить мои переживания.

Вскрыв конверт, я достала из него вдвое сложенный лист и, развернув его, первым же делом опустила взгляд в самый низ текста в правый угол, обращая внимание на подпись. И тогда я поняла, что попала в водоворот безумства и его последствия, потому что в конце всего письма красивым и аккуратным почерком было выведено три буквы, превратившиеся в имя: Том.

«Курт Кобейн сказал: «Желание быть кем-то другим – это потеря самого себя». Когда-то ты написала мне, что ушла бы от всего, если бы только была возможность. Даже от собственной жизни. Потому что всё, что не касалось тебя, казалось тебе лучшим. От этого убежать нельзя и избавиться тоже, можно лишь переживать мгновения. На самом деле, достаточно лишь сделать шаг вперед, чтобы всё изменить. Но твоя проблема в том, что ты не можешь двигаться дальше, а буксуешь на месте с угрызениями. Я говорил, пора расправить крылья. Так не проще ли немного подняться над всеми, чтобы увидеть жизнь в другом свете? Забудь о принципах и моральных ценностях.

Ответ всегда перед тобой. Он во всех наших словах.

Том».

========== Глава 7 ==========

«Наши мысли – действительно начало наших поступков»

Эльчин Сафарли

Деметрия: Что, если мне это не нравится?

ТомО: Ты просто должна найти пересекающую две параллели.

Деметрия: Я всё равно не понимаю, к чему ты ведешь. Может, покончим с этим?

ТомО: Нет.

ТомО: Ты смотришь слишком далеко, в то время как нужно искать под ногами.

Я выхожу из такси, направляясь в сторону Эмпайр-стейт-билдинг. Предо мной вовсе не здание, а один из появившихся вопросов, на которые я хочу найти ответ. Две бессонные ночи, неизвестное количество кружек кофе, безумные идеи и всего одна записка. Я пыталась замедлить время, не подпускать свое решение слишком близко, но проблема заключалась лишь в одном: я не могла сделать ничего из этого. Время и действия не были мне подвластны. Они работали по разным принципам, из разных побуждений, но вместе стремились вперед. И я невольно стала узницей своих тайных надежд. Но если бы мне выпала возможность взглянуть на всю эту ситуацию со стороны, наверное, развернулась бы и села в первую попавшуюся машину, уезжая от этого безрассудства. Однако такой возможности у меня не было. Поэтому я уверенно поднималась наверх.

В лифте я оказалась одна. И это было довольно удивительно – в обеденный перерыв очень многие рвутся посмотреть на город свысока, оценивая все его достоинства и недостатки, сравнивая со всех сторон, тем самым оправдывая наименования Большого яблока. На меня смотрели стены широкого пространства; места слишком много и столько же в нем одиночества. Но из-за этого появившегося чувства я не испытывала дискомфорт, просто была необычно озадачена. В одиночестве нет ничего плохого, порой в нем есть даже капля спасения и ясности. Лифт поднимался на сто второй этаж, пока я с трудом представляла, что именно мне нужно искать, оказавшись на смотровой площадке. Подсказку или ответ. Из-за этого во мне было много предвкушения и адреналина. Впервые эти два чувства столкнулись, выплескивая наружу целую кучу новых эмоций.

Почему-то так сильно начинаю нуждаться в чьих-то объятиях. Как в прошлый раз, когда Джо и Анабель ворковали напротив меня. Тогда это чувство было вызвано завистью и ревностью, а сейчас… сейчас к этому меня толкнули молчаливые стены кабины, словно намекая, что одной мне делать здесь нечего, потому что рядом нет того, с кем стоило. И в голове непрошено всплывает номер Мартина и его готовность всегда мне угодить. Нет. Нет. Пора двигаться дальше. Потому что лишь один сможет подарить мне то, что я ищу.

***

На смотровой площадке намного холоднее, чем я могла ожидать. Пытаюсь как можно сильнее укутаться в парку, прячу руки в карманы и лицо в шарф. Людей вокруг совсем немного, всего небольшая группа туристов заворожено вглядывается вниз, любуюсь видами. Я отхожу подальше от них, опираюсь на перила и смотрю в сторону Манхэттена. Не знаю, чего жду. Может быть, даже живу надеждой, что тот, ради кого я здесь, выйдет из толпы приезжих и просто скажет «Я Том». Но никто из них не вызывает загадочности. Поэтому никто не может быть им.

Медленно иду вдоль высокой сетки, ограждающей меня от невесомости, а самоубийц от горького падения. А чуть дальше вижу замок, прикрепленный к границе между жизнью и тому, что следует за ней. Не могу сказать, что прошла мимо, не прочитав содержимое. Я сделала это потому, что оно предназначалось именно для этого, для таких, как я. «Все говорят, что всё когда-то кончается. Почему я должен верить в то, во что верят все? Любовь не умирает, если она пропитала две случайные души. Мы – это уже вечность». Я улыбаюсь. Возможно потому, что тоже хочу в это верить. Всё не вечно, потому что однажды смерть порождает конец. Конец улыбке, радости, счастью. Может быть, это и есть одна из причин, почему общество сочло присвоить закономерность трем словам: «ничто не вечно». Пессимисты видят в этом горькую, но действительную правду, избежать которой также невозможно, как и уничтожить время. Оптимисты – неумение остальных принимать и верить в возможное счастье, потому что три слова пересекают параллельные. А реалисты подобны пессимистам, для них всё сводится к одному – небывалой уверенности в том, что у всего есть свой предел.

Смотрю на расширяющийся горизонт, лелея свои старые надежды о безграничных возможностях. Что меня удерживает от того, что за пределами этой самой жизни? То, что это правильно и тот, ради кого я здесь. Но как долго мне еще бегать за тем, кого… нет? Он словно тень. Так тихо передвигается и так громко о себе заявляет. Это слишком… это просто слишком невозможно.

- Девушка?..

Сзади раздается спокойный мужской голос. Я поворачиваюсь к молодому парню, внимательно вглядывающегося в черты моего лица. Некоторое время он молчит, а затем в тишине уверенно протягивает мне руку с белым конвертом. Ничего не говоря, я неуверенно принимаю его, хотя подсознательно знаю, от кого это. Никакого страха, лишь доля волнения. Неужели я оказалась там, где должна была быть?

- Спасибо, - отвечаю я, слабо улыбаясь. Он делает тоже самое, по-мальчишески подмигивает и уходит, напоследок пожелав удачи. Но я вовсе не уверена, что именно удача ведет меня в слепом направлении.

Вдохнув глубже, я раскрыла еще один конверт и достала из него еще один лист бумаги. В этот раз я не боялась, потому что знала: в нем нет ничего, что могло бы меня спугнуть. Хотя в этом и не было ничего сложного, непосильного или особенного, я не торопилась читать, потому что слова, кроющиеся по ту сторону листа, никогда не будут простыми. В них всегда будет присутствовать что-то, что подарит грусть и ликование. Но меня сдерживало вовсе не содержимое, а вдруг охватившее меня чувство. Я почувствовала себя марионеткой во власти неизвестного и едва ли реального мужчины. Мною вертели в разные стороны, разворачивали и складывали заново, словно вся я была из бумаги. Бумажная жизнь в настоящих руках человека, полюбившего город слов. Может быть еще немного, и меня разберут на слова…

Опустив мимолетный взгляд вниз на мир подо мной, я быстро перевернула записку. А в следующий момент принялась читать, без попыток сбежать от всего окружающего, потому что в этом я существовала.

«Однажды ты сказала мне, что любишь тайны. Не просто чьи-то секреты, погрязшие в тайну, а именно те, которые нужно разгадывать. В пределах возможного и без особых сложностей. Удивительно ведь, правда? Я оказался той самой тайной, за которую ты ухватилась. Не я тебя держу, а ты меня.

Высота – то немногое, что заставляет видеть иначе. Город расстилается у тебя под ногами, предлагая себя. За это нужно хвататься, когда ты не просто возвышаешься над всеми этими людьми и домами, а когда к тебе приходит осознание чего-то очень важного. Но ты не там, где должна быть. Твое место для тех, кто уже отчаялся, потерял себя вместе с верой, пытаясь затмить пустоту последним, что осталось – надеждой увидеть что-то, что прежде упустил.

Еще немного.

Том»

Может я и не угадала с местностью и высотой, всё равно одержала маленькую, но довольно значительную для меня победу. Я смогла сделать шаг в верном направлении. Всего одно письмо от тайны способствовало появлению искренней улыбки. Никакого страха, волнения или мыслей о том, как далеко еще нужно зайти. Только улыбка и последовавший радостный смех. Это позволило мне почувствовать малую долю свободы.

Держа прочитанный лист в руках, я мну его, рассматривая со всех сторон. Не пытаюсь что-либо найти, потому что всё в его словах, а между строк – никаких загадок. Я делаю это потому, что к бумаге прикасался он, проводил рукой по ней, выводил буквы, превращая их в слова, а затем в предложения. Почему-то поняла только в это мгновение… в моих руках малая частичка того, к чему я принадлежу. Подношу лист бумаги чуть ближе к лицу и вдыхаю запах. Я хотела почувствовать запах обыкновенной канцелярии или вообще ничего, но вместо этого уловила приятный и свежий аромат мужских духов. Это оказалось намного большим, чем просто чем-то… будто он сам стоял возле меня, даря новое чувство жизни…

***

Выглядывая в окно машины, я наблюдала за тем, как проплывающие мимо здания сменялись новым и исчезали за поворотами; они будто убегали от меня, не желая сталкиваться. Точно так же, как и люди на тротуарах. Почти все они были похожи друг на друга: шли в одном направлении, темная одежда и маска безразличия. А некоторые совершенно не соответствовали им, некоторые шли против течения, улыбаясь, разговаривая, радостно делая каждый новый шаг. Наверное, школьники или студенты…

- Так что ты забыла на вышке? – невзначай спрашивает Джо, нарушив окружившее нас спокойствие. Пусть я и чувствовала, что мне нужно немного уединения, была вовсе не прочь немного с ним поговорить. Он входил в то количество моих знакомых, с которыми хотелось разговаривать в любой настроении, всегда; это позволяло снять некоторое напряжение, если не с обстановки, то, по крайней мере, с себя.

- Искала кое-какие ответы, - ответила я, немного ему улыбнувшись.

- Есть успехи?

- Не уверена, могу ли назвать это успехом. С одной стороны – да, с другой… наверное, нет.

- Мне сделать вид, что я всё понял?

- Постарайся, - сказала я, покосившись на него взглядом. Улыбаясь, он смотрел на дорогу. – Знаешь, - начала я после некоторой паузы, - я никогда не принимала в своей жизни спонтанных решений. А сейчас произошло кое-что очень странное, что заставляет идти меня наперекор амбициям и всему, к чему я привыкла. Я даже залезла на Эмпайр-стейт-билдинг, чего никогда бы не сделала, потому что до смерти боюсь высоты и просто не вижу в этом смысла, только если ты не приезжий.

- Эндрю тебе когда-нибудь рассказывал, как я оказался в Нью-Йорке? – вдруг спрашивает он, останавливаясь на светофоре и мельком поглядывая в мою сторону. Я опешила, не зная, что говорить.

- Нет, - с легким непониманием отвечаю я, пытаясь понять, к чему его вопрос.

- За год до выпуска из школы я понял, что совсем не знаю, чего хочу от жизни. Не знал, куда податься, кем стать, с чего начинать. Подростковая неопределенность и желание вечно быть свободным сыграли свою роль, отгородив меня от неизбежного. Но однажды вечером, когда я вернулся с одной из вечеринок, вдруг задумался о выборе. – Он нажал на газ, и мы снова поехали по направлению в бюро. – Я взял карту и с закрытыми глазами несколько раз перевернул и перекрутил её. А затем просто ткнул пальцем в неизвестность. Это было не любопытство и не трехминутная игра с жизнью. В тот вечер я сделал выбор, с которым пошел в будущее. Через год меня встретил Нью-Йорк со всей своей порочностью, прелестью и свободой. Я влился в его струю и подстроил собственную жизнь под все свои планы и надежды. И я говорю это тебе сейчас потому, что иногда неизвестность – лучшее, что может предложить нам судьба.

- Кто не рискует, тот не живет… ведь так?

- Очень часто мы чувствуем жизнь не только в мелочах, но и в безумии.

Мы остановились под нашим зданием. Тучи на небе сгущались, грозясь разойтись на всю. Начинаю этому радоваться. Меня будет ждать горячий чай, печенье и дождь за окном. И даже совершенно не важно, что в это время я буду в офисе, а не в теплом пледе на уютном диване. Поворачиваюсь к Джо, чтобы еще раз поблагодарить.

- Спасибо, что подхватил. На меня бы такси не хватило.

- Всегда рад помощи, - отвечает он, ухмыльнувшись. – Я не знаю, что у тебя сейчас в личной жизни или о чем ты там говорила, но прямо сейчас ты светишься, - признается он, заставая меня врасплох.

Некоторое время мы просто смотрим друг на друга. Я всё еще обдумываю его слова, заставившие меня задуматься о последних нескольких часах. Разве я не испытывала усталость от его игр? И всё бы ничего, но прежде, чем я смогла что-либо еще сказать Джо, его губы уже оказались на моих. Время вышло за пределы машины, в которой мы находились, оно будто растворилось, позволив нам проникнуть вглубь наших общих мыслей.

Тогда я поняла, что еще никто никогда прежде так меня не целовал. С такой уверенностью, с таким желанием. Это произошло слишком быстро, чтобы я описала свои чувства в те десять секунд. Но если бы у меня было еще немного времени, мне кажется, он бы догадался, о чем я думаю, а я бы поняла, о чем думает он.

Комментарий к Глава 7

Порадуйте автора в его день рождение отзывами, пожааалуйста;)*♥

========== Глава 8 ==========

Недосягаемость

«Ничего, никого не искать в толпе. То, что нужно нам, уже находится рядом с нами»

Эльчин Сафарли

Вечеринка в честь предстоящей свадьбы Джо и Анабель оказалась чем-то похожим на обыкновенное мероприятие собравшихся воедино больших шишек. Я не ожидала громкой заводящей музыки, вырывавшейся через окна и двери, не ожидала, что все здесь будут веселиться, как надо бы. Но и делового вечера я тоже не ожидала. Почему-то кажется, что это была идея Анабель. У неё наблюдается острое желание показать всем, что она девушка высшего сорта, а её жених – состоятельный мужчина с манерами. Манеры…

Мне нелегко дается здешняя атмосфера. Один город, одни люди, а климат разный. Здесь жарче, слишком удушливо. Поэтому мне приходится взять со столешницы свой первый бокал красного вина, первый бокал спиртного за долгое время. Всего один глоток и я вспоминаю, как раньше было приятно сидеть дома, уютно устроившись на полу перед телевизором, быть одетыми в самую обыкновенную домашнюю одежду и пить вино. Нет, я ничего больше не чувствую к Эндрю, я просто скучаю. За годы нашей близости, может, чувства исчезли, но привязанность к человеку, с которым комфортно, всегда лишь усиливаются.

Мимо проходит элегантная девушка, блондинка, в дизайнерском платье и новеньких туфлях от Versace. После неё остается шлейф приятных духов, аромат которых дарит мне чувство некоторого блаженства. Она останавливается возле отвернутого от меня мужчины и бережно кладет руку ему на плечо, будто остерегаясь того, как бы он не рассыпался от тяжести её ладони. Она смеется, запрокидывая голову назад, и её завитые волосы изящно спадают с плеч. Я наблюдала за ними, с прискорбием признаваясь, что совсем малую каплю завидую. Мне было приятно видеть между людьми вольность, которую они себе позволяли, не заботясь о чем-то; естественность, которой многим недоставало. Это были как раз те качества, которых мне не хватало, потому что я всегда была излишне скованной, что мешало приобрести безыскусственность. А затем произошло то, к чему я была вовсе не готова. Мужчина повернулся ко мне боком и я узнала в нем того, о ком думала всего несколько минут назад. Эндрю флиртовал с довольной блондинкой, наслаждаясь её компанией, смеясь над её шутками. А еще минутой позже я осознала, что они не были друг другу новыми случайными знакомыми или друзьями. Девушка обняла его за талию и по собственнически прильнула к его губам. Он не заставил себя ждать: обнял её, придвигаясь как можно ближе.

Мне не было противно, не хватила даже обида, как обычно бывает в таких случаях. Никакой ревности. Только грусть. Я грустила по человеку, который умел меня понимать, может не во всем, но много лучше, чем другие. Я грустила по нашим тихими вечерами на полу в гостиной…

Смотрю в окно, и мне начинает казаться, что всё это ненастоящее. Появилась странная усталость от всего и всех. От вечно лгущих людей, от натянутых улыбок, от самой себя. Город, на который я смотрю с панорамного окна – тонущий. Слишком много тоски, унылости, серости в людях, слишком много надежд без действий, и это тянет его на дно. Не хватает радости, красок в повседневной жизни. Есть только «нет» в примитивном «да». Есть «спасите меня с вечного Титаника, я хочу жить» в «отчет написан, двойной эспрессо готов». Джон Грин был, безусловно, прав: бумажные города с бумажными людьми.

Осматриваюсь вокруг, смотрю на пришедших гостей и понимаю: чем они не марионетки?

Когда я была еще ребенком, мне казалось, что весь мир пропитан улыбками и запахом гармонии, что приводило к безмерному удовольствию. Каждая новая игрушка была источником детской радости, а каждый новый друг на площадке – билетом в гармоничное будущее. Я тянулась к этому, к роскоши предстоящей жизни. Но стоило лишь немного вырасти, как взгляды на мир изменились. Наверное, это самое ужасное для ребенка: потерять веру в идиллию человечества, потерять веру в доброту каждого человека и принять то, что есть на самом деле. Неидеальный грязный мир для чистых сердец. Правда, переступая за порог наивного детства, невозможно пройти к следующей двери, не вступив в грязь. Еще одна закономерность жизни.

Становится тяжело дышать. Кажется, будто стены начинают сужаться, предлагая мне уйти, сбежать из этого душного и скучного места. Недолго думаю, недолго сомневаюсь, ведь меня ничего не держит в этой квартире рядом с этими людьми. Все они казались мне одного сорта, и лишь я одной была среди них чужестранкой.

Поднимаясь все выше и выше, я все больше анализирую свою неделю. Том. Джо. Записки. Том. Записки. Джо. Том. Джо. Так и хочется вернуться назад, преодолеть этот пространственно-временной континуум, чтобы все исправить, перестать страдать и позволить себе жить так, как когда-то об этом мечтала… Просто хочется начать заново. «Для начала я выздоровею. Страдания по человеку ведь тоже проходят. Чувства утихают как море. Бушуют, штормят, разбиваются о скалы, а затем успокаиваются, превращаясь в прежнюю спокойную гладь. Правда, здесь вопрос времени, потому что только ты знаешь, с какой силой дул ветер с его стороны», - вспоминается голос моей давней подруги. Она смогла, но в другом городе, другой стране. И с каждой новой ступеней её голос звучит все отчетливее.

***

Поднявшись по лестнице, я с силой оттолкнула дверь и остановилась, почувствовав холодный поток ветра, прикасающийся к коже. Я оказалась на крыше. В том самом месте, где и хотела бы провести всё оставшееся время их вечера. Печально улыбаюсь себе и своим мыслям, задаваясь вопросом: а что я здесь делаю? Пришла в дом на помолвку мужчины, который всего несколько дней назад меня целовал, бережно держал в объятиях, словно фарфоровую куклу. Всё было приятным, но неправильным. Неправильно было приходить к нему и его невесте домой. Но, пожалуй, теперь все эти мысли равнялись ничему, потому что я была здесь. И за весь вечер не встречала его.

Вдруг со стороны слышу хриплое мужское покашливание и поворачиваюсь. Спиной ко мне стоял мужчина, облокотившись о перила. Но по спине, по его телосложению я поняла, что это не был незнакомец, который точно также как и я затерялся в пучине жизни и пытался найти ответ. Это был он, Джо. Почувствовав, может быть, мой пристальный взгляд на себе, он слегка обернулся и посмотрел в мою сторону, а затем с таким же спокойствием повернулся обратно, продолжая смотреть на огни ночного города. Я хотела уйти. Уйти как можно дальше от него, от своих слишком высоких надежд. Но что-то заставляло меня оставаться, что-то привело меня к нему.

- Разве ты не должен быть с Анабель? – Я заговорила первая. Удивительно, но ни на что не надеялась: на ответ и даже на улыбку. Вела себя так, как полагалось взрослым и образованным людям, не убегала, а подходила ближе, пока не остановилась рядом, положив руку на перила рядом с его рукой.

- Я ей сейчас не нужен, - легко отвечает он. – Там достаточно людей, способных уделить ей внимание. Они должны это делать.

Джо смотрел на светящиеся здания под ногами и напротив, вслушиваясь в не столько громкий, но и довольно не тихий шум машин, сигналов, криков. А я смотрела наверх. Небо. Звездная россыпь на нем – отблеск всех моих чувств. Неважно, к чему или к кому. Важно лишь то, что я ощущаю эту бесконечность, она поддерживает во мне силу жизни, побуждает к действиям и дарит будущее. Я не вижу окончательную точку моей маленькой истории. История без продолжения? Или история, которой нет конца? Зато я знаю, что во мне всё еще живет мир, который до сих пор делает меня личностью.

- Ты когда-нибудь задумывалась о том, что именно ты делаешь здесь? Не сейчас, а вообще. В жизни? - он говорит непринужденно и проникновенно, без какого-либо намека на нашу ошибку.

- Существую, - прошептала я в ответ, не дав себе возможности подумать. Лелеяла веру в то, что он не услышал, но мои слова были не настолько тихими, чтобы их не услышал рядом стоящий человек.

- Нет. Просто существуют те, у кого нет мечты или цели. Такие просто ждут чего-то, чего так и не дожидаются, потому что бездействуют. Ждут.

- Я пыталась. Шла к мечте, а она ускользала. Гоняться за тем, что поймать никак не удается, наверное, глупо.

- Похоже на то, что ты сомневалась, мялась на пороге. Нельзя ждать, когда она сама к тебе постучится, потому что так она решит, что ей не рады. За мечту нужно цепляться, хвататься. Она это любит.

- А что, если ее у меня просто нет? Что, если прошла мимо?..

- Понимаешь, без мечты мы – никто. А я не вижу в тебе никого.

Мы замолчали, не глядя друг на друга, пытаясь не соприкасаться руками, лежащими на перилах. Нашу тишину прервал лишь шум пролетающего над головами самолета, который вскоре стих, исчез в ночном небе, словно его и не было. Джо по-прежнему с уверенностью смотрел вдаль, вызывая загадочность, а я старалась пренебречь неловкостью. Но, кажется, из нас двоих только я думала о том, что произошло в его машине. Может быть, он стоял и ждал, когда я уйду. Но я не собиралась, потому что нуждалась в таком же одиночестве, в такой же свободе. Может слова и не вылетали из наших уст, но все же у нас был безмолвный диалог. Не нужны были слова, чтобы понять, что мы оба нуждаемся в реабилитации.

Закрываю глаза, представляя перед собой иную обстановку. Обстановку, в которой я живу, радуюсь, улыбаюсь. Меня окружают радостные люди, понимающие, притягивающие своей добротой, оптимизмом, благосклонностью. Между нами нет недомолвок, напряженных отношений, когда каждый пытается что-то сказать, но не может, потому что нечего, ведь всё в его жизни слишком не для других, или он настолько погряз в секретах, что уже и не может из них выбраться. Тайны – это хорошо, это прекрасно в жизни каждого человека, но не тогда, когда они становятся чересчур тяжелыми и начинают тянуть тебя на дно. Когда я закрываю глаза, я вижу лучи солнца в своем мире, когда открываю – удручающую обстановку.

- Хорошо, Деми, - произносит Джо, слегка улыбаясь и поворачиваясь ко мне. – Ты молодец. Ты наконец пришла к пункту назначения. Довольно быстро.

- Прости, ты о чем? – переспрашиваю я, в недоумении на него глядя.

- Ты нашла меня. В нашем городе слов. И я – твоя тайна.

- Нет, - тихо сказала я, пытаясь убедить саму себя в том, что неправильно поняла. – Не может быть…

***

После нескольких безуспешных попыток уговорить меня поверить ему, я просто замерла и посмотрела в его глаза. Неужели это были те самые глаза, за которыми я гонялась? Которые так отчаянно хотела отыскать среди сотни тысяч других, посмотреть и увидеть правду. Я видела её, но вместе с этим я видела перед собой человека, неспособного подарить мне то, в чем я нуждалась. Это была вовсе не любовь и не потребность в новых отношениях, это было желание чувствовать рядом с ним то, что я могла чувствовать через наши слова. Мне нужны были эмоции, которые он дарил мне тогда, когда… не был почти женатым. Я была в его жизни очередной.

- Пожалуйста, не уходи.

- Сейчас мы вместе идем по краю… Тебе не кажется, что проще отступить?

- После того, как я упорно пытался прийти ко всему этому? Нет.

- К этому шел Том. Он был со мной и во всех словах. А ты такой же, как и все. Бежишь за девушкой с невестой под рукой.

- Не говори так. Мы оба прекрасно понимаем причину вашего расставания с Эндрю. Ты просто призналась в том, что я тебе не безразичен.

- Том! Это был Том! А Эндрю ушел. Я его отпустила, потому что считала это правильным. Если я любила не его, а человека, которого никогда не видела, но в словах которого видела будущее, надежду и счастье.

Промолчал. Мы стояли на расстоянии друг от друга. Вечер, который до этого держал в себе совсем немного чувств, превратился в настоящий каламбур.

- Скажи: почему? Почему ты это делал, когда был так близко.

- Ты не входишь в то число девушек, которых можно удивить нежностью, цветами, зацепить всей этой банальностью. За все то время, что я тебя знаю, я привык видеть не подходящую тебе сдержанность. Я наблюдал за тобой, узнавал тебя, и вскоре понял: тебе нужно что-то вон из ряда выходящее, что-то, чтобы ты порой начинала сомневаться в своих действиях, убеждениях, переступала через свои стены. И ты действительно расцвела, Деми.

- Я… Что мне делать теперь? Опять идти в ногу со временем? Все это принесло вред только одному из нас, Джо. Потенциальный изменщик, который совсем скоро женится. Не находишь во всем этом иронию?

Он ничего не ответил. Посмотрел на меня рассержено, с задетым мужским самолюбием и эгоизмом. Но вскоре эта ярость перебросилась на меня: Джо быстро сократил между нами дистанцию и привлек меня в свои объятия. Это выглядело несообразно, потому что я пыталась оттолкнуть его словами, но не действиями. И поддалась искушению, когда его рука нежно легла на мою щеку, а губы настойчиво коснулись моих. Я обмякла и позволила ему сделать это снова. Здесь, на крыше, в теплых руках и в поцелуе с ним я чувствовала себя более, чем просто живой. Жизнь меня окружила, окружила нас. Это было ошибкой, но ошибкой, которая захлестнула меня разнообразными чувствами. И, не уместив в себе весь этот прилив, по щеке покатилась слеза. Я не знала, куда деть себя и всё то, что только что обнаружила.

Слезы – катализатор человеческих чувств. Наверное, только они способны показать всю уязвимость человека, его рухнувший барьер. Иногда, оплакивая поражения, со слезами выходит не только обида, порой выходит душа вместе с былой яростью, потерей слишком важного человека, болью, разочарованием. Слезы являются неоспоримым доказательством того, что мы всё еще живы, что даже самый грубый и без эмоциональный человек такой же как и мы все, и что в нем до сих пор течет жизнь.

Деметрия: За городом слишком много тишины, в городе – суеты. Поэтому ты между небом и землей?

ТомО: Да.

Мне казалось, будто я попала в нескончаемый водоворот нашего общения. В тот вечер человек, за которым я так усердно гналась на протяжении многих месяцев, держал меня в своих объятиях, дарил мне настоящие поцелуи и ту страсть, которую не мог уместить в слова. На самом деле я была очень сильно растеряна, я была напугана незнанием нашего с ним будущего. Всё, что стояло за ним, было помехой, которую я, увы, не могла убрать с пути, даже переступив через женскую солидарность. А еще тот факт, что именно Джо оказался Томом, слишком сильно меня поразил. Он был рядом всегда. Его доброта, теплота, забота. Всё это время он был на расстоянии вытянутой руки, а я не замечала. Это единственное, в чем я виню себя: не заметила его близость сразу.

Комментарий к Глава 8

Надеюсь на ваши отзывы!)

========== Глава 9 ==========

Маленькая вечность

Недавно я понял, что человек – единственное существо, которое тянется к мазохизму, будто не может без него вовсе. Будто боль порождает истинную любовь, настоящие чувства.

Иногда мне начинает казаться, что все вокруг окутано дымкой, сквозь которую могут пройти немногие. Дымка лжи, притворства, лицемерия, продажи собственных душ. Мы живем в мире, где каждый второй предпочитает счастью карьеру, любви – деньги, искренности – связь на одну ночь. Это хаос, предотвратить который может только настойчивость, сила воли, честность. Но о каком предотвращении краха может идти речь, если все, кто узнают о его обязательных пунктах, уходят обратно в туман? Честность превратит людей в мишени. И я, не скрывая, признаюсь, что сам являюсь человеком из всеобщей дымки. Но разве это мешает мне желать свободы, избавиться от собственных кованых цепей, тянущих на дно. Я просто наконец понял, как нужно выживать.

Зал обсуждения почти весь был заполнен. Все смотрели на интерактивную доску, выдвигая свои предположения, объявляя уже известные факты, зачитывая вслух результаты судмедэкспертизы. Временами я прислушивался к словам коллег, делал отметки вблокноте, не смотря на листы. Я наблюдал. Она все время прятала свой взгляд, смотрела на сотрудников, осматривала уже давно знакомый зал, а затем снова опускала глаза вниз. Пыталась казаться сосредоточенной, думающей об исходе событий, записывающей каждую фразу. На самом деле, в ней было слишком много смущения и рассеянности, в блокноте – множество вертикальных и горизонтальных перечеркнутых линий. На её изрядно испачкавшемся листе отражалось состоянии её души… А причиной этого состояния был я.

Помимо стола, нас разделяло множество листов и документов, карандашей и гелиевых ручек. Даже сейчас это выглядело странно. Мы были так близко и так далеко. Я хотел к ней прикоснуться. Хотел почувствовать её нерешительность, вновь увидеть ту неопределенность и страх. У нас получалось немного не так, как в книгах, получилось противоречие классике: не я убегал от неё, не я жил с мыслями о том, что будет правильно, не я погряз в самобичевании, - это все было присуще ей. Мы поменялись ролями, желаниями. Деми прекратила с агрессией выводить линии в блокноте. Она вздохнула, отложила ручку и покосилась взглядом в сторону доски, начиная опять вслушиваться в слова других. В этот раз у неё получалось плохо, и уже через мгновение она перестала стараться. Мы смотрели друг на друга. Она – прикусив губу, я – наклонив голову и спрашивая её уже давно известный ей вопрос. Ответ не заставил долго ждать. Сквозь всеобщие возгласы и нашу тишину она сказала то, что я хотел услышать.

Вскоре аудитория начала пустеть. Все спешили разбежаться по своим рабочим местам, кто-то хотел вернуться к документам и загадкам, а кто-то собирался продолжить налаживать личную жизнь. Одной из самых первых помещение покинула Деми, просто вылетела. Она спешно собиралась, не поднимая глаз. И так быстро сорвалась с места, что даже не обратила внимания на выпавший лист из её блокнота. Все ушли, а я так и остался сидеть, смотря на её опустевшее место. Положил зажатую меж пальцев ручку и потянулся через стол. Немного помятый лист, будто она не раз перекладывала его с одного места в другое. Зато внутри ни единого зачеркивание, исправления. Каллиграфический и уверенный почерк: «В его глазах я видела тихое море, а в душе бушевал шторм. В его душе я видела тихое горе, но был светом он озарен*… Так странно впервые идти против себя».

***

Страх. Напишите это слово на куске бумаги или просто представьте его. Посмотрите на него. Вы видите буквы. А что за ними? Что эти буквы подразумевают в вашей жизни? Вы бы смогли сказать, что ничего не боитесь? Нет. Хотя бы потому, что тогда бы вы оказались мертвецом. Им ведь уже нечего боятся. Я довольно редко задумываюсь о страхах, но в последнее время они дают о себе знать: днями и ночами… Я боюсь, что в какой-то момент слова растворятся, город исчезнет и она вместе с ним… А разве это не есть самое ужасное для того, кто сотворил новый мир для одного человека?

И прямо сейчас, в теплый весенний день, когда не нужны ни курточки, ни пальто, я ждал её у фонтана. Деми заставляла себя ждать, и пока она решалась, я придумывал разные пути развития жизни голубя, сидящего на бортике фонтана и также глупо уставившегося на меня. Я вовсе не был идиотом (или я просто так считал), но мне казалось, что этот самый голубь может сказать мне то, чего я не знаю или что принимать просто не хотел. Например, что мы движемся по тонкой ниточке, которая вот-вот порвется. Или что этот день должен стать последним в истории существования города слов.

Мне приходилось крутиться вокруг своей оси от нечего делать и в итоге я сел на бортик фонтана, прогнав того самого голубя. Мой взгляд непринужденно падал на разные вещи, на которых, казалось бы, сосредотачиваться не хочется, есть и свои проблемы, о которых нужно было думать. Но я упорно продолжал смотреть на расцветающие деревья, позеленевшую траву, появившиеся цветы. А там, между детской площадкой и клумбой, устроилась семья. Муж, жена, ребенок и еще маленький лабрадор. Мальчик играл с собакой, а родители наблюдали с любовью. Я даже слышал смех женщины, когда её сын крепко-крепеко обнял пса. Это был смех, переполненный радостью за жизнь, которая есть, переполненный адреналином, - потому что я знал, я чувствовал это, - она радовалась и не могла поверить, что всё это есть у неё, что она пришла к этому.

И тогда я понял, что пока я живу своей жизнью в Нью-Йорке, сам никогда к этому не приду. А мне отчаянно хотелось. Анабель не была женщиной, которая хотела семью. Наши отношения были построены исключительно на общей выгоде. На её имя был записан мой бизнес. Она получала свою долю, я свою и при этом у меня не было проблем с законом, я все также мог продолжать делать свою работу в ФБР. Наши отношения были свободными. Мы жили в разных спальнях. Мы делили кровать с разными людьми.

А еще этот город не был местом, где бы я хотел строить семью, растить детей. Хотя бы потому, что все вокруг – отблески прошлых ошибок.

- Джо?

Деми присаживается рядом, смотрит на меня и едва улыбается. Сдержанно улыбаюсь в ответ.

- Ты бы хотела уехать? – спрашиваю, поднимая глаза к небу. Мне все еще кажется, что я далек от ожиданий. Я хочу свободно встать, взять её руку и уйти, исчезнуть. Но этот мир пока не открыт для нас, нет билета на поезд. Есть только станция манхэттенского парка, есть недостача. А у облаков все просто, они словно рыбы, свободно плавают в открытом мире.

Некоторое время она молчит. Мне кажется, собирается с мыслями, а может и вовсе не хочет отвечать. Но, собравшись с собой, начинает говорить.

- Нью-Йорк прекрасный город, более того, он просто восхитительный, но… я в нем умираю, понимаешь? Иногда мне кажется, что проулочные дороги между зданиями сужаются и что-то начинает меня теснить, вытеснять. Это всё ошибки, которые понемногу меня уничтожают, здесь я постоянно о них думаю, встречаюсь с ними. Нет, не хочу убегать, хочу перечеркнуть страницу, перевернуть и начать выводить новые строки. Не заводить новых блокнотов с чистыми листами, всего лишь начать заново, красиво. Хочу найти гармонию с миром, с собой.

- И где бы ты хотела породить начало?

- Где-то за пределами эмоциональных тяжестей и последствий принятых решений. Хочу, наконец, найти свое счастье.

Я смотрю прямо на неё, она – на асфальт. Почувствовал неприятный осадок зарождающего чувства, но какого – я сам пока не понимаю. Она все еще ищет. И я бы хотел стать её находкой. Причиной, по которой она уедет из мегаполиса. Счастье будто огонь, который постоянно нужно разжигать, чтобы не погасло совсем. Я бы стал тем, кто постоянно подбрасывает дрова. Люди могут быть счастливы лишь при условии, что они не считают счастье целью жизни**. Для меня это не цель, а желание, которым бы я хотел упиваться на протяжении жизни.

- Тогда почему ты все еще здесь?

- Просто мне не с кем бежать.

- Мы можем убежать вместе.

- Джо…

Не даю закончить ей фразу. Наклоняюсь и целую, притрагиваясь одной рукой к её щеке. Сначала она замирает и издает протяжный стон, - я снова её прервал, - а затем отвечает мне, накрывая мою руку своей. Со стороны мы выглядим как обычная пара. Я чувствую, как на нас смотрят прохожие, некоторые с упреком и осуждением, некоторые с понимаем и одобрением. На самом деле, за то время, когда я себя сдал, мы стали отчаявшимися и пытающимися найти друг в друге лекарство. Не знаю, в какой определенный период я стал одержим ею. Но сейчас это выглядит не просто одержимостью, теперь нет цели заполучить еще одну женщину, теперь это нечто другое. Нечто, что я не чувствовал очень давно.

Мы отстраняемся друг от друга. Деми хочет начать говорить, но я снова ей не позволяю. В этот раз говорить начинаю я.

- Помнишь, прошлой ночью ты говорила о жизни за серой массой людей? Говорила о Филадельфии, о возможности туда перебраться, на побережье океана. А затем замолчала и сказала, что это глупые надежды. И каждую ночь, которую мы проводили вместе после того вечера у меня дома, ты говоришь, что все неправильно и что у нас это в последний раз. И все равно приходишь, и мы все равно делаем это. Знаешь, почему? Потому что каждый из нас, наконец, нашел свое пристанище. Ты нужна мне, я нужен тебе. Я хочу уехать, потому что отчаялся. Но и хочу продолжать жить, хочу, чтобы ты продолжала. Не так, как сейчас. Красиво. Заново. Хватит оборачиваться…

Она прикладывает к моим губам палец, когда замечает изменения. Я стал говорить громче и настойчивее. Сжал её руку. Молчит, оглядывается по сторонам; я вздыхаю. Возможно, это действительно последний раз, когда мы делаем что-то вместе. Возможно, она права, нужно прекратить. И даже несмотря на все то, что произошло между нами, то буйство чувств, которые мы испытали, каждый все равно должен идти порознь.

В тот момент я даже хотел сказать ей, что чувствую на самом деле, что привело меня в этот парк сегодня. Ведь женщины нуждаются в признании в любви не меньше чем мы, мужчины. Но я не отважился. Почувствовал, будто все ниточки оборвались, будто город начал разваливается по буквам, собрать воедино которые слишком невозможно. Деми поцеловала меня в щеку.

- Я боюсь снова ошибиться. Не хочу больше жить по правилу «как положено». Мне… - она вздыхает, - извини, мне пора идти. Может, встретимся позже.

Деми встает и как можно быстрее идет в сторону выхода из парка. Там она ловит такси, садиться в него и диктует адрес нашего бюро. Как и сегодня утром, я остаюсь сидеть дальше, один. Теперь на месте, где она сидела, больше не остается ничего. Никаких уроненных записок, забытых ручек, ничего. Тогда я действительно для себя осознал, что это не тот случай, когда все зависит от моего слова. Впервые все зависило от неё. Мои чувства были у неё в руках, и, по-моему, она, даже не зная наверняка, обратила все в прах.

***

На прошлой неделе Анабель собрала все свои вещи и ушла. Я собирался, наконец, освободить свою квартиру от неё, от её слишком сладких духов, от высоких каблуков и большого количества розовой одежды, от рамочек с сердечком, где мы оба натянуто улыбались. Она ушла сама. По-настоящему влюбилась и решила строить отношения с тем, кого действительно любит и кто любит её. Сказала, что я могу все равно положиться на её имя, чтобы деньги по-прежнему приходили к ней. Она к ним не прикоснется, хочет найти работу. Стать такой же, как и все.

Делаю третий глоток бурбона в пустой квартире. В глаза бросается мебель, которую она покупала. В голову закрадывается мысль, как быстрее избавится от всех ненужных вещей. Думаю, что лучше было бы продать квартиру. Еще глоток. Даже состоя в свободных отношениях, мы иногда позволяли себе глупость. Теперь, смотря на все другими глазами, я не могу даже сесть на диван: мы были там вместе. И даже на том нежно-розовом комоде.

Глоток. Снимаю пиджак, расстегиваю первые две пуговицы рубашки. Мне становится душно в этой просторной квартире, меня душит пустота и одиночество.

Я беру телефон. Присаживаюсь на лестнице (одно из немногих мест в квартире, от которых меня не тошнило). Начинаю набирать её номер. Наверное, теперь я понимаю, почему она постоянно говорила «в последний раз» и все равно возвращалась. Последний раз провести время вместе, попрощаться по-настоящему, чтобы больше не видеться. А потом еще, еще, и еще…

Нажимаю на вызов. И жду целую вечность лишь для того, чтобы услышать всего несколько слов: «Данного номера не существует. Пожалуйста, наберите по-другому». Следом идут гудки. Пробую снова, и все повторяется. Я знаю её номер на память.

Попрощались.

Я делаю последний большой глоток и ставлю стакан рядом. На журнальном столике стоит бутылка Джим Бин, возле неё ноутбук, с которого я писал ей сообщения. Прежде, чем я смогу позволить себе выпить весь бурбон, с телефона захожу в сеть. Хочу написать ей сообщение, сказать хоть что-то напоследок. Но её аккаунта больше не существует. Надеется увидеть её на работе слишком странно, очевидно, что её уже не будет. Оборвала все связи, исчезла…

Встаю, бросаю телефон на диван и только беру в руки бутылку, как квартиру прорезает слишком громкий звон. Еще одна побрякушка Анабель.

За темной дверью на пороге стояла Деми, переступая с ноги на ногу. Наверное, я должен был испытать радость и ликование, но вместо этого появилось раздражение. Я был раздражен, потому что успел поверить в её решение, поверил, что больше не увижу и что бутылка сегодня будет опустошена. Но она стояла передо мной. Настоящая. Город остался, она не рассыпалась по словам и буквам.

- Ты сказал, что я все время возвращаюсь. Пока собирала сумки, думала об этом и пыталась понять, почему. А потом вспомнила. Это была наша первая ночь вместе, в моей квартире. Ты почти спал, а я говорила о вечности, сказала, что её не существует для людей, на неё нельзя даже посмотреть. Помнишь, что ты ответил? «Посмотри на небо. Видишь? На вечность можно смотреть». А потом сказал, что у людей она своя, небольшая, но реальная… Поэтому и возвращаюсь.

Она переступает порог, заходит в квартиру и отталкивает меня от двери. Смотря на неё, раздраженный и довольный, отступаю назад, шатаясь. Дыхание сбивается. Чувствую подступивший у горлу адреналин, потому что знаю, что будет, знаю, что этот адреналин предшественник радости, а радость порождает счастье.

- И я хочу, чтобы эту вечность подарил мне ты. Может, я ошибаюсь. Может, вечность будет еще меньше. Но я хочу, чтобы она была.

Деми с силой толкает дверь и та с громким гулом закрывается. Теперь на лестничной площадке остаются все недомолвки, несбывшиеся реалии, проигрыши, все то, что пугало и отталкивало. Теперь есть сейчас и завтра, есть эта ночь и все, что последуют за ней. Я был уверен, что все это было игрой нашего подсознания, конец должен был быть очевиден. Но мы не позволили развалиться рожденному городу, он не позволил себя разрушить, он не позволил разрушиться нам.

Деметрия: Можно закрыть глаза и снова ткнуть пальцем в неизвестность.

Джозеф: Карта под бурбоном.