Роза ветров (СИ) [Chiba Mamoru] (fb2) читать постранично, страница - 2

-Вам нужно в больницу! – выпалил он, задыхаясь от быстрого движения и переводя взгляд с одного незнакомца на другого. – Я вызову!..

-Нет! – вскинул голову второй, и Федор увидел, что нос и губы у него разбиты, из рассеченной брови течет кровь – впрочем, она тут, кажется, была повсюду.

-Что нет, - задыхаясь, возмутился он, - ведь…

Его собеседник одной рукой пригладил грязные бурые волосы, откидывая их с глаз, а во второй внезапно оказался пистолет. Федор никогда прежде не видел оружие так близко от себя, но отчего-то не сомневался: оно настоящее и заряжено. Этот вороненый, отливающий хромом, поцарапанный ствол просто не мог принадлежать безобидной пугалке, сувениру или игрушке.

-Вали отсюда, - неласково буркнул незнакомец. – Живо. Без тебя тошно.

Федор стиснул кулаки. В него впервые в жизни целились из пистолета, однако он не ощутил никакого подходящего случаю трепета. Это даже не успело толком уложиться в голове – а возможно, его настрой сбивал внешний вид собеседника. Больно уж жалким и потрепанным он был. Поэтому Федор собрал волю в кулак и настойчиво заявил:

-Вам обоим нужна помощь!

-Иди, я говорю, к черту со своей больницей!

Федор заметил, что несмотря на плачевное состояние и срывающийся голос (Господи, неужели даже такие люди умеют лить слезы?) рука у этого человека не дрожит.

-Ладно, к черту больницу, - послушно и торопливо согласился Федор. – Но вам нельзя же здесь оставаться!

Собеседник каркающее рассмеялся – звуки вышли отрывистые, будто нарезанные ножом. На горле заходил острый кадык, и Федор понял, что незнакомцу больно смеяться.

-А куда нам податься? – поинтересовался он. – Не к тебе же в гости идти, а, добрый самаритянин?

-Идем.

Федор закусил губу. Он сказал раньше, чем успел подумать. Даже раньше, чем толком понял вопрос. Просто он не мог оставить людей умирать на улице, а здравый смысл, который на задворках сознания в это время долдонил, что он делает глупость, что неизвестно, кто это и кто их так, и еще много всяческих «что», сейчас был в меньшинстве.

Он просто не мог промолчать. Не имел такой силы – ни внутренней, волевой, ни какой-либо еще. Смотрел на этих существ – язык не поворачивался звать их людьми, до такого состояния они были доведены – и осознавал, что не сможет спокойно спать и есть, просто жить дальше, если сейчас ничего не сделает. Кто бы они ни были. Что бы ни натворили. Он не может. И точка. Он и сам был удивлен таким своим порывом. Всегда считая себя человеком весьма далеким от благотворительности, бессмысленной и беспощадной, сейчас он будто бы глядел на себя со стороны и поражался.

Собеседник уставился на Федора точно так же ошалело.

-Что?.. – переспросил он неверяще.

-Идем, - повторил Федор, подкрепляя свои слова кивком. - Идем, я говорю. Я вас тут не оставлю. Идем.

Он подал руку, и тот, второй, за нее неловко ухватился – пистолет исчез у него за поясом, быстро и сноровисто. Ладонь у незнакомца оказалась жесткая, мозолистая, хватка до боли крепкая, пальцами он впивался намертво, как бульдог зубами. Поднятый на ноги, он оказался лишь немного Федора выше, но казался массивнее, в основном, за счет странного наряда. Насилу парень вспомнил, что так, кажется, выглядит так называемая «полная выкладка». Военными штучками-дрючками он не интересовался никогда, считал их забавой для умственно отсталых и даже фильмов-боевиков не смотрел, находя скучными. Так что ни мешковатые, со множеством карманов, штаны, ни такая же куртка, ни обрывки (обломки?..) чего-то, напоминавшего отдаленно защитные щитки байкеров, Федору не оказались знакомы. Между тем, поднятый на ноги тип наклонился над товарищем, повозился и, перекинув его руку себе через плечо, рывком заставил распрямится. Это было похоже на то, как Давид поднимал бы поверженного Голиафа. Федор с ужасом понял, что тот не только жив, но и в сознании, судя по тому, что его кое-как держали ноги.

-Идем, - тихо и почти что ласково прошептал ему второй. Куда только девалась из его голоса жесткость, куда пропал колючий тон, которым он только что огрызался – теперь этот человек шептал почти нежно, будто над больным ребенком. – Идем, - повторил он. - Я же говорил, молитвы иногда слышат…

**********

Он впустил обоих в свой дом, а сам пошел и все же поковырялся в проводах. А заодно – набросал чистого снега, заметая кровавый след. Федору совершенно не хотелось, чтобы эту красотищу нашел кто-то еще. Хотя, как он подозревал, окрестные бродячие псы скоро устроят тут настоящее безумие. Обойтись так же и с лестницей – зачистить снежком - он не мог, но там, как ни странно, и заметно было меньше. В конце концов, парень решил, что сочинит что-нибудь про неудачный поход на рынок, и недостойное поведение своего будущего стейка. Где