Край мой милый [Валерьян Яковлевич Баталов] (fb2) читать постранично, страница - 4

ПРИМЕТА Пока стоит теплая погода, на нашем пруду редко когда увидишь диких уток. Они здесь не гнездятся и залетают лишь случайно. Живут же они в густых зарослях у лесных речек и озер.

Однажды темным осенним вечером мы с дедом Ефимычем проходили по плотине. Смотрим — на пруду видимо-невидимо водяной дичи: белогрудая чернедь, сизокрылые кряквы, серые шилохвосты, юркие чирки.

— Что это они тут все собрались? — удивился я.

— Похоже, перелет северной морской утки начался, — ответил Ефимыч. Они, брат, без барометра погоду чувствуют. Знать, завтра холод наступит. А может быть, и снег первый выпадет.

— Да вроде бы еще рановато… — усомнился я. — Первые-то холода со снегом у нас обычно во второй половине октября бывают. А сейчас ведь только начало…

— Примета верная, — сказал Ефимыч.

Наутро, проснувшись, я выглянул в окно: улица и крыши домов были запорошены ярким белым снегом.

ВЕРНОСТЬ

Утром подул порывистый северный ветер. Завывая, кружил он между голыми деревьями. Сразу похолодало.

Я шел по тропинке мимо озерца.

Почти всю его поверхность затянул гладкий лед. Только посредине еще оставалась широкая полынья.

Ветер морщил в полынье воду и от края к краю перекатывал легкие волны. На волнах покачивались две утки-кряквы — серая уточка и черноголовый селезень.

«Все птицы давно улетели. Почему же эти остались?» — думал я.

Я свернул с тропинки к озеру. Утка взлетела, сделала над озером круг и опустилась на прежнее место, рядом с селезнем, который тяжело шлепал по воде крыльями и вытягивал шею. Видимо, он был ранен и не мог летать.

Через неделю я снова попал на то же озеро. Теперь его покрывал сплошной лед. Посреди озера виднелись две черные точки. Я подошел к ним это были те самые кряквы, уже окоченевшие и вмерзшие в лед. Головка утки лежала на шее селезня.

Я долго стоял над ними, и грусть сжимала мое сердце.

А над озером завывал холодный ветер…

ХРУСТАЛЬНЫЕ ЛЮСТРЫ

С вечера моросил дождь, а ночью небо прояснилось, и к утру похолодало.

Ранним утром я шел по лесной тропинке. Под ногами хрустела заиндевелая трава, шуршали опавшие листья. Взошло солнце, и стоявшая у тропинки березка, вся усыпанная капельками воды, загорелась и засверкала, переливаясь всеми цветами радуги, как чудесная хрустальная люстра.

Чтобы не попасть под холодный дождь, я, прежде чем пройти под березкой, осторожно встряхнул ее. Но ни одна капля не сорвалась с голых веток, и лишь послышался легкий звон: первый утренний морозец превратил блестящие бусинки воды в прозрачные ледяные хрусталики.

Я пошел дальше, а по обеим сторонам тропинки искрились и переливались на березах звонкие люстры.

СРЕДИ ЗИМЫ

Однажды в конце января бродил я с ружьем по реке Куве. Здесь, в густых ивняках, обычно держатся зайцы. Глубокий снег давно покрыл землю, на деревьях не осталось ни одного листочка, и в промерзших черных ветвях замерла всякая жизнь.

Но, переходя реку, я неожиданно увидел невысокий ивовый куст, весь усыпанный пушистыми, словно скатанными из ваты, комочками, вылезшими из лопнувших шоколадных почек: ива цвела.

Не часто увидишь такое в январе среди снега и льда.

Я в удивлении остановился: в чем дело?

Потом удивился еще больше. Я очень хорошо помнил, что летом этот куст вроде бы рос не здесь, а выше, на самом краю крутого берега.

И тут понял: наверное, осенью, во время обильных дождей, берег обвалился, и вместе с глыбой земли ива сползла в реку. Потом наступила зима. Мороз сковал реку льдом, а корни ивы оказались в воде. Вода же зимой теплее воздуха, и вот, чувствуя тепло, корни погнали по стволу живительные соки, и ива, не дожидаясь весны, расцвела.

ЭХО

Почти целую неделю, не переставая, а лишь то затихая, то усиливаясь, лил дождь, и казалось, что конца ему не будет.

И сегодня на рассвете все еще моросит. Омытая обильной влагой пойма Тимшора в молочной дымке отливает свинцовым блеском.

Спросонок залаяла в деревне собака, а за рекой до глубины бескрайней пармы прокатился ответный лай, словно там тысячи лаек напали на хищного зверя.

Красавец петух взлетел на изгородь, задрал голову, прокричал густым басом свое «ку-ка-ре-ку» и тут же, склонив голову набок, прислушался. И опять в застывшей тишине на десятки километров кругом отчетливо рассыпалось тысячеголосое эхо.

Вышел на крыльцо из дома старый охотник и тоже прислушался, а потом одобрительно проговорил:

— Ишь ты, эхо-то-какое горластое! Не то что вчера. Значит, быть сегодня хорошей погоде.

НОВОЕ РУЖЬЕ

Василий подзаработал на сплаве и купил новое ружье.

Узнав об этом, тимшорцы в первый же день пришли к нему посмотреть покупку. Все любовались ружьем: двухствольное, бескурковое. Во всем Тимшоре ни у кого такого нет.

— Вот это штука, — внимательно разглядывая ружье, восхищались мужики. — Не чета нашим