В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
никогда схем не чертил и аппаратурой не хвалился. Гостей он обычно выводил на хоры, начинал рассказывать про людей, благо они толпились тут же, покуривая в коридоре.
— Вот на того обратите внимание, — говорил он, — на того, костлявого и седого, в мешковатом костюме. Мой зам по науке. Светлая голова, отвага в мыслях необыкновенная. Но к горю его — отвага эта кончается на краю письменного стола. Глубоко не верит в свои силы, потому что никого не может убедить. Вот и приходится опекать его, идеи его подбирать и проталкивать… А собеседник его, в очках, лысый и упитанный, — из тех, кто умеет проталкивать. Знает, что сделать, как сделать, как расставить, с кем договориться. Поручить можно, что угодно: организуй мастерскую, организуй завод. Но давать задание надо порционно, поэтапно. О заводе не заикайся, испугается: «Нет-нет, что вы, что вы, сорвусь, оскандалюсь». Инициативен в каждой части, нет инициативы в целом. На себя приходится брать членение на этапы… А тот — горбоносый и узколицый — ничего не вытягивает и не вытянет. Зато у него кругозор. Мгновенно охватывает картину, видит все недочеты… и ни шагу вперед. Остроумие, дерзость, быстрота мысли — и скептицизм. Разрушительный ум, не конструктивный. Но в коллективе и скептики полезны. Пусть развенчивает радужные надежды, пусть выпячивает слабости. Наше дело: найти контрмеры… Как видите, всякие у нас находят место — вдумчивые и деловитые, активные и неактивные, скептики и мечтатели… Звонок? Да, перерыв кончился. Почему не расходятся? А у нас разрешено болтать. Но — смотря о чем! Есть три запретных темы: хоккей, моды и любовь. Рот раскрывается только для полезной информации. «Я узнал, вычитал, высчитал, пробовал, получилось…» О том, что не получилось, можно говорить тоже. И от неудачника польза. Он спотыкается на первом бугорке, предупреждает, что впереди не идеальная гладь. Взывает о помощи, всех заставляет думать. Дурак, задающий вопросы, полезнее умника, воображающего, что ему все понятно.
— А ваша заслуга — в создании коллективной науки? — обычно спрашивали журналисты.
— Ну, что вы, наука всегда была коллективной. Кто создал космогонию? Коллектив. Это общий труд Коперника — Бруно — Кеплера — Галилея — Ньютона и других. Кто создал атомную энергетику? Это коллективный труд Беккереля — Кюри — Резерфорда — Бора — Гана — Ферми — Жолио — Иоффе. Курчатова и многих других. Да, они работали в разных странах, в разное время, а мы — в соседних комнатах. Но работали все равно — коллективно.
— Но ваша роль все-таки? — настаивали журналисты.
Гурьянов запинался. Не от излишней скромности, он был не так уж скромен. Мало думал о себе. Не видел полезной информации в самоанализе. Ведь эту единицу не надо было обхаживать, вовлекая в работу.
— Я? Я — диспетчер, наверное, — говорив он. Направляю, кому на каком пути стоять, кому и когда трогать…
Итак, продумавши месяц, Гурьянов принес своему шефу, поздоровевшему от гималайского кислорода, диспетчерскую схему новой темпорологии.
Куда предлагал он двигаться? К индустрии. От пробирок к котлам, от лабораторий к заводам. Он говорил, что наука уже создана. Теоретики доказали на бумаге, что временем можно управлять, можно не только замедлять, но и ускорять его. Экспериментаторы доказали ускорение. Пора переходить от «пылинок» к предметам: переводить в ускоренное время аппараты, приборы, машины… а затем и человека.
Гурьянов наметил четыре пути. К успеху привел четвертый — ускорение времени в поле положительных зарядов…
И вот настал год, когда Гурьянов сказал:
— Товарищи, подходит очередь человека. Продумайте требования и тренируйте кандидатов.
Испытание было назначено на 12 апреля — в память о полете Юрия Гагарина.
В ночь на 12 апреля, в 2 часа 55 минут, Александр Куницын вошел в темпоскаф.
Громоздкий сутуловатый от могутности, он казался неуклюжим, был медлителен в движениях. Но это в космос сначала отбирали только лётчиков: нужны были люди быстрые, подвижные, находчивые, с мгновенной реакцией. А для темпонавтики важнее была выносливость, привычка к ненормальным условиям. В группу кандидатов брали металлургов, кочегаров, шахтеров, подводников, водолазов. Куницын и был водолазом, хотя море увидел только взрослым. А вырос он в тайге… И была у него хозяйственность бережливого лесничего и самостоятельность бывалого таежника, привычка рассчитывать только на собственные силы. Гурьянов все это учел, сам отбирал первого кандидата.
— Хорошо в тайге. Только там и дышится, как следует, — говорил Куницын.
— А что же ты, Саша, пошел в водолазы? — спросил Гурьянов. — Разнообразия искал, что ли?
— Какое же разнообразие под водой? Верно, на мелководье сады вроде, а в глубине — тьма и скука. Водолазное дело — тяжелое. Но у нас в тайге так говорят: если ты мужик, вали на свой горб. Знал, что под водой тяжко, на то и шел.
— Но ведь это так безрадостно: всю жизнь делать тяжелое и скучное? — допытывался Гурьянов.
— Не дело скучное, а
Последние комментарии
2 часов 51 минут назад
3 часов 9 минут назад
3 часов 33 минут назад
4 часов 5 минут назад
5 часов 12 минут назад
6 часов 53 минут назад