Библиотека мировой литературы для детей, т. 14 [Алексей Николаевич Толстой] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

возмечтал было приехать на родину. Даже начинал переговоры с советским посольством в Париже, но старые предрассудки, влияние реакционных эмигрантских кругов помешали ему сделать решительный шаг.

1
Владимир Галактионович Короленко (1853–1921) в молодости был народником-агитатором, активным участником студенческих волнений Петербургского технологического института, а затем — Петровской земледельческой академии. Стойкий борец, Короленко, уже будучи ссыльным, отказался присягать Александру III и за это поплатился еще более суровой ссылкой. Он участник помощи голодающим, победитель в схватке с царским неправым судом по «мултанскому делу» — спасает удмуртов, облыжно обвинявшихся в ритуальном убийстве. Он благородно протестует в так называемом «академическом» инциденте и совместно с Чеховым складывает с себя почетное звание академика императорской академии в знак протеста против дискриминации по отношению к М. Горькому, которого царь Николай II, вопреки избранию ученых, самолично лишил этого звания. Благородный, негодующий, обличительный голос Короленко как писателя-гражданина звучал громко, на всю Россию, уступая разве только могучему голосу Льва Толстого. Короленко обличал разгул смертных казней в России, антисемитские погромы, бесчинства карательных отрядов после революции 1905 года.

Чрезвычайный авторитет он приобрел как первоклассный писатель-реалист, который рисовал яркие образы протестантов и борцов против насилия и гнета: «Чудная», «Сон Макара», «Соколинец», «Федор Бесприютный». Короленко искал героические образы не только в русской действительности, но и в историческом прошлом, используя поверья, легенды. В «Сказании о Флоре, Агриппе и Менахеме, сыне Иегуды» он изобразил борьбу древних евреев против римского порабощения; эта повесть была направлена также и против теории «непротивления», которая захватила большие слои русского общества в 80-х годах отчасти под влиянием проповеди Л. Толстого. Сопротивление гнету является главным мотивом полесской легенды «Лес шумит».

Страстный порыв к свободе, борьбу островных туземцев-инсургентов против испанского гнета с приподнято-романтическим пафосом воспел Короленко в рассказе «Мгновение».

В маленьком этюде «Огоньки» писатель во взволнованной лирической и символической форме выразил свою глубокую надежду на успех в борьбе за прогресс и светлое будущее.

Особенно ценны те произведения Короленко, где он на основе наблюдений и личного опыта воспроизводит героические образы, почерпнутые из жизни русского народа.

Наиболее близким типом героя к его собственной личности был тот тип, который он обрисовал в первом своем опубликованном рассказе «Чудная». Политическая ссыльная Морозова с конвойными нижними чинами отправляется в Сибирь. Слабая, болезненная девушка обнаруживает силу воли во всех тяготах долгого пути с жандармами. Она гордо отказывается от всякой помощи со стороны одного из конвойных, который проникся невольной симпатией к «политичке». И сам конвойный, вслушивавшийся в ее слова, начинал становиться «лучше». Внутренняя несокрушимость революционерки, ее убежденность, строгая последовательность даже в мелочах производили огромное впечатление. При следующем рейсе по доставке очередной партии каторжан в Сибирь ее прежний конвоир-жандарм «не по инструкции», а «по человечеству», решился навестить Морозову. Этот «слуга закона» начинал сознавать моральное превосходство над собой убежденной в своей правоте хрупкой девушки. Долго она ему и его сослуживцам по мрачному ремеслу казалась «чудной». Но «чудаком» вскоре оказался он сам; на него донесли сослуживцы: «Какой ты унтер-офицер, — баба ты! В карцер бы тебя, дурака». А Морозова все стояла перед его глазами: она ведь под конец и руку ему подала — «…желаю вам когда-нибудь человеком стать…». Неподдельность тона рассказа достигается тем, что повествование ведет сам жандарм. Все перепады его настроения естественны: «Ишь, змееныш, — подумал я… — дворянское отродье!», а «господа мудрено говорят», то есть говорят правду.

За время своих ссылок Короленко сталкивался с гордыми, непокорными людьми из народной массы. Короленко не «ходил в народ», чем увлекалась демократическая молодежь начала 70-х годов; молодежь отправлялась с книжками в деревню, чтобы и мужика научить грамоте, и, главным образом, «просветиться» самой, на практике, живя в деревне, трудясь вместе с крестьянами. Короленко «ходить в народ» не надо было: тюрьмы и ссылки и без того сталкивали его с народом, претерпевавшим с ним все тяготы. Короленко и просвещал, и просвещался в особых условиях.

Он написал рассказы «Яшка», «Федор Бесприютный», «Соколинец» и в них изобразил каторжников, бродяг, несущих настроения протеста, самоутверждения личности. Именно человек, который сумел выстоять в бесчеловечных условиях царской тюрьмы и каторги, привлекал внимание Короленко. Яшка, обреченный сидеть в одиночке, громогласно обличавший