Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
Сухорецкого.
Теплоходик «Прогресс Киргизстана» медленно подходил к причалу. Мы издалека заметили Сухорецкого, на голову возвышавшегося над всеми пассажирами.
Опустили сходни. Пестрая толпа, шумя и толкаясь, хлынула на берег. Мы перескочили через невысокий борт теплохода и окружили Сухорецкого.
— Осторожнее с этим свертком, — сказал он, — здесь лодка.
Теперь лодка лежала в тесном номере гостиницы на полу, распространяя вокруг себя неприятный запах резины. Энергично орудуя маленькими ручными мехами, Сухорецкий надувал пневматический баллон, на котором нам предстояло плыть по величайшему ледниковому озеру Тянь-Шаня.
Баллон расправлялся, полнел и, наконец, превратился в лодку, напоминавшую тугую баранку с двумя веревочными петлями для весел и брезентовым днищем.
— Вот и все. — Сухорецкий перевел дыхание, отвинтил насос и положил его на стол. Потом легко поднял лодочку одной рукой и стукнул по ней кулаком.
— Хоть в футбол играй! — басом сказал Шекланов. — Неужели выдержит человека?
— Свободно выдерживает троих, — ответил Сухорецкий. — Ну, давайте к столу, обсудим еще раз все наши московские расчеты.
Я сел рядом с Валентином Гусевым. Шекланов и Загрубский устроились на противоположном конце стола. Сорокин суетился вокруг, подавая карты, карандаши и циркуль.
Наконец-то вся основная группа экспедиции была в полном составе.
Раньше других в Каракол[1] приехал Гусев, а за ним Сорокин, Шекланов и я, Мы привезли из Москвы все грузы и снаряжение.
Спустя несколько дней приехал пятый член нашей экспедиции — геодезист профессор Загрубский, пожилой, энергичный мужчина с красным, обветренным лицом, седыми усами и ясными голубыми глазами.
Шекланов, огромный и мускулистый, был известным лыжником, специалистом по дальним переходам. Он впервые шел в горы, но Сухорецкий верил в его силу, выносливость и добродушный характер. Шекланова звали Олимпием. Имя как нельзя лучше подходило к его олимпийскому спокойствию и атлетической внешности, но чрезвычайно затрудняло нашего проводника Орусбая.
Для удобства мы дали Шекланову новое, короткое и звучное имя — Али, а Олимпием называли только в тех случаях, когда он что-нибудь ломал или опрокидывал.
Геолог Сорокин, болтливый и подвижной, считал себя опытным альпинистом, потому что еще студентом участвовал в нескольких восхождениях на Кавказе.
Валентин Гусев отправлялся на ледник в третий раз. Уже несколько лет он мечтал совершить восхождение на пик Хан-Тенгри — высочайшую вершину Тянь-Шаня[2] — и проникнуть на северный рукав Иныльчека, самого большого из тяньшанских ледников.
К Хан-Тенгри была только одна дорога, разведанная немецким ученым и альпинистом Готфридом Мерцбахером. Дорога эта шла через высочайшие хребты центрального Тянь-Шаня в долину ледника Иныльчек. Вверх по этому леднику поднялся Мерцбахер в 1903 году. Он увидел гигантскую ледяную реку, разделенную на два рукава горным хребтом, и в этом хребте определил местонахождение вершины, которую уйгуры назвали много веков тому назад Хан-Тенгри, Повелитель Духов.
Глубокое озеро с отвесными, скалистыми берегами преградило Мерцбахеру путь по северному рукаву ледника. Озеро это лежало на высоте 3600 метров, и путешественник вынужден был отказаться от переправы. Он двинулся к подножию Хан-Тенгри по другому, южному, рукаву Иныльчека.
Огромная площадь за озером осталась на картах Тянь-Шаня белым пятном, таинственным и неисследованным.
Есть какая-то удивительная, манящая сила в таких географических загадках. С необыкновенным упорством стремился Гусев к этому таинственному леднику. Он сумел увлечь своих товарищей, научные учреждения и спортивные организации. Геологическая и топографическая карта такого района, его описание представляли огромный интерес для ученых. Альпинисты же мечтали о восхождении на Хан-Тенгри. Одни из них говорили, что восхождение нужно сделать с юга, другие утверждали, что только с севера можно подняться на высочайший пик Тянь-Шаня.
Одним из наиболее энергичных сторонников восхождения на Хан-Тенгри с севера был и Сухорецкий, молодой ученый-географ, увлекавшийся еще в университете альпинизмом.
Два года Сухорецкий и Гусев пробивались на ледник самостоятельными группами.
В прошлом году обоим удалось впервые добиться серьезных успехов. Гусев вышел на ледник Мушкетова и перебрался за озеро через высокий хребет. Сухорецкий один, без спутников, налегке, карабкаясь по скалам, прошел большое расстояние берегом озера.
Я участвовал в двух экспедициях под руководством Гусева. Теперь мы с Гусевым шли на Тянь-Шань в группе, возглавляемой Сухорецким. Сухорецкому удалось в очень короткий срок собрать и снарядить экспедицию, договориться с научными учреждениями, достать средства. Ему же пришла и мысль взять для переправы через озеро пневматическую лодку.
Лицо Сухорецкого с ввалившимися
Последние комментарии
14 часов 47 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 13 часов назад
1 день 20 часов назад
1 день 21 часов назад
1 день 23 часов назад