Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
администрация колонии тебя достаточно исправившимся и перевоспитавшимся. Обычно УДО получают только те зеки, которые сотрудничают с лагерным начальством: бригадиры, каптерщики и конечно же «стукачи».
Я не знал, кто конкретно в нашем отряде «стучит», но в том, что такие есть, был уверен на все сто процентов. Лагерная администрация, а особенно «кум» — оперуполномоченный в исправительно-трудовой колонии, — были в курсе всех событий, происходивших в отряде. Они все знали, однако ничего не предпринимали…
Конечно, я не могу сказать, что во всех ИТК творится подобный беспредел. Многое зависит от администрации лагеря, контингента заключенных и местных «авторитетов». Но принцип в местах лишения свободы всегда один и тот же. Страх, и только страх, поддерживает эту систему.
Систему, которая, по идее, должна исправлять людей, оступившихся в жизни, часто просто по недоразумению или недомыслию. Говорят же, что в этой жизни от тюрьмы и от сумы никто не застрахован. Но зона с ее волчьими законами не исправляет, а, наоборот, калечит души людей. Человек, попавший сюда, выходит на волю озлобленным на весь мир, психически подавленным и напуганным на всю оставшуюся жизнь.
Однако есть и другой тип людей, чувствующих себя в лагерях как рыба в воде. Они принимают правила игры и становятся частью системы. Эту категорию зеков называют в лагерях «братвой» или «блатными». Выйдя на свободу, блатные, не задумываясь, переносят лагерные привычки в вольную жизнь. Но на свободе, для того чтобы жить, нужно работать. А работать они не привыкли, считая это ниже своего достоинства. Что может прокормить такого человека с извращенной психологией? Только преступление. А как известно, за преступлением следует наказание. И вот спустя какое-то время, зависящее обычно только от хитрости и изворотливости преступника, член «братства» вновь оказывается в местах, «не столь отдаленных».
Если блатной «мотает» второй или третий срок и показал себя за это время с «лучшей» стороны, он вполне может стать «авторитетом» и занять освободившуюся вакансию.
Именно таким «молодым авторитетом» и был Бес. Он занял это место совсем недавно и теперь из кожи вон лез, чтобы доказать, что достоин этого почетного звания и по праву является вершителем судеб заключенных нашего отряда. Поэтому и устраивал частые разборки, превращая и без того безрадостную жизнь зеков в постоянный кошмар.
Игры, выдуманные им, заставляли держаться в постоянном напряжении и страхе быть обвиненным в несоблюдении лагерных законов и правил.
Но сегодня утром у Беса не было настроения играть. Я понял этому причину, когда, войдя в туалет, увидел плохо замытые следы крови на полу и в умывальнике.
В мусорном бачке валялись несколько пустых банок из-под сгущенного молока. В такой таре сюда обычно доставляются спиртные напитки. Все сразу стало на свои места. Очевидно, вчера «братва», во главе с Бесом, неплохо погуляла, поэтому сегодня у них не возникло желания заниматься воспитанием.
Утренняя перекличка, завтрак, развод на работы. Так начинается здесь каждый день, и я уже успел привыкнуть к этому распорядку.
В лагере мне пришлось вспомнить о своей специальности, полученной еще до службы в армии и учебы в институте. Как оказалось, высшее образование здесь совершенно ни к чему, а вот специальность электрика высокодефицитна.
В нашем отряде было очень много молодежи, не имеющей вовсе никакой профессии. Да и образование, как правило, ограничивалось восемью классами. Основной контингент составляли пацаны по восемнадцать — двадцать лет, отбывающие срок наказания в первый раз. Похоже, администрация колонии устроила в нашем бараке что-то вроде карантина для молодежи. И даже если это было сделано из лучших побуждений — нововведения привели прямо к противоположному результату.
Старше меня, а мне уже тридцать, было всего несколько человек, в том числе и Бес. Может быть, именно из-за возраста блатные ни разу не «наезжали» на меня, но на одной разборке я все же присутствовал. Это случилось сразу же после прибытия в отряд.
После отбоя к койке подошел дневальный и сказал, что со мной хотят поговорить. Я поднялся и направился следом за ним. Подойдя к курилке, он указал на дверь, а сам вернулся к исполнению своих обязанностей. Я открыл дверь и вошел в помещение, где собрались Бес и его подручные. Все они пристально осматривали меня, оценивая с ног до головы.
— Какой масти будешь? — спросил Бес, не вынимая сигареты изо рта.
Вопрос этот не вызвал удивления. Еще в следственном изоляторе знающие люди просветили и научили, что во время «знакомства» надо отвечать коротко и правдиво.
— Честный фраер, — выдал я заученную фразу.
На лагерном жаргоне это означало, что я — обыкновенный человек, попавший в зону по недоразумению.
— За что срок мотаешь? — прищурив глаз то ли от попавшего дыма, то ли от такого начала, поинтересовался «авторитет».
Назвав статью, по которой был осужден, я замолчал, не став
Последние комментарии
6 часов 29 минут назад
7 часов 36 минут назад
8 часов 41 минут назад
9 часов 4 минут назад
9 часов 9 минут назад
9 часов 20 минут назад