Офицер особого назначения [Николай Николаевич Стариков] (fb2) читать постранично, страница - 186

места.

Неожиданно дверь открылась, на порожке появилась Клавдия Сергеевна. Сергей спрыгнул с подножки автомашины, шагнул навстречу. Женщина всплеснула руками:

— Сережа! Ты ли это?

Она заплакала и прислонила голову к его плечу. Не зная, как себя вести, Сергей начал машинально гладить женщину по спине.

— Клавдия Сергеевна, — с тревогой спросил он, — почему вы плачете. Что-нибудь случилось?

— Случилось, Сережа, случилось. И хорошее, и плохое. Сначала поздравляю тебя с сыном. Ему уже неделя.

Подошел Николай Дмитриевич, поздоровался. Со слезами на глазах Клавдия Сергеевна рассказала, что Зина последнее время мучается головными болями, а перед родами почувствовала себя несколько получше. Родила богатыря: вес три семьсот, рост пятьдесят пять сантиметров. Хороший здоровый мальчик, а у матери нет молока. Не знаем, что делать. Отпуск не дают, война, будь она трижды проклята! Зина едва с болезнью справляется. Няню не найти, да и в чужие руки малое дитя отдавать не хочется.

— Постойте здесь, — попросила Клавдия Сергеевна, — пойду Зину подготовлю к встрече, да и внука тоже.

— Что будем делать? — крайне озабоченно спросил новоявленный отец у столь же новоявленного деда.

— Обстоятельства складываются так, что внука надо везти в Батурино. Матери и Лиде легче будет с ним справиться. Вадим поможет. Молоко всегда есть. А тут чужие люди вокруг больной матери. Дитя загубить можно.

— Сколько забот родным прибавится!

— Что поделаешь, если судьбе угодно так распорядиться. Сыну твоему на роду написано жить в нашей семье.

— Неудобно все-таки получается: ни с того ни с сего — на тебе, мать, большую заботу!

— Сынок! Кто тебе еще и поможет, кроме своей семьи? Забота эта немалая, но приятная. Своя кровь, родная!

— Я здесь лицо постороннее, — вмешался в разговор подошедший к озабоченным попутчикам Довженко, — но по логике вещей Николай Дмитриевич прав. Не можем же мы сейчас взять и уехать, оставить малое дитя в безвыходном положении. Возьмите и жену вместе с ребенком.

— Она не поедет, — ответил Николай Дмитриевич. — Тут мать — врач.

— Зина может воспротивиться, — начал сомневаться в реальности плана Сергей.

— Уговори! Это твоя забота. Ты отец, имеешь полное право принимать решения в судьбе сына, особенно если мать больная. Зина тоже должна понять, взять нам с собою ребенка — лучший вариант на данный момент. Не прошла для нее даром травма головы в Котово. Если бы знал, что Зина носит моего внука, застрелил бы того гада в вонючем сарае.

— Угодил бы в штрафную роту.

— Дальше фронта не послали бы.

— Кто бы сейчас приехал за внуком? — улыбнулся Сергей.

На крыльцо вышла Клавдия Сергеевна, позвала мужчин войти.

— Ты сначала иди один, — сказал отец. — Повидайся с Зиной, познакомься с сыном, я войду попозже.

Клавдия Сергеевна тоже осталась на крыльце.

— Нам надо с Николаем Дмитриевичем потолковать, — сказала она. — Дела у нас с ним сразу возникли серьезные. Как-никак сватами оказались.

Женщина несколько успокоилась, на лице мелькнуло подобие улыбки.

— А ты уже майор! — обратилась она к Сергею. — Поздравляю! Зина рассказывала, какой ты боевой да бравый. А я помню тебя мальчиком-призывником. Повстречайся где-нибудь, не узнала бы. Вас, Николай Дмитриевич, — повернулась она в его сторону, — поздравляю с внуком! Радоваться бы, а тут слезы наворачиваются.

— Все наладится постепенно. Надо лишь нам сообща делать дела.

Николай Дмитриевич поделился планами выхода из сложившейся ситуации, рассказал, как живет его семья.

Сергей постучал сгибом указательного пальца в дверь, услышал знакомый Зинин голос: «Входи!» Приятной теплотой отозвался он в сердце, хотелось рвануться на звук, но сдержался.

Вошел. Зина лежала на кровати с подложенными под спину подушками. Между нею и стеной размещалась еще одна большая подушка, на которой копошилось крохотное существо с розовым личиком и растянутыми в блуждающей улыбке маленькими губками.

Сергей наклонился, поцеловал Зину в губы. Она заплакала. Он потянулся к розовому личику, поцеловал ребенка в щеку. Похоже, усы отца пощекотали нежную кожицу, сын изобразил широкую улыбку, открыл глаза, не мигая посмотрел на склонившегося над ним человека, еще раз губки ребенка дрогнули, и он тихо засопел. Сергей поднял подушку вместе с сыном, положил на один уровень с головой матери. Он смотрел на закутанное в одеяльце божье создание, пытаясь найти сходство с отцом и матерью. Но что можно увидеть в этой крохе! Лишь лобастая голова была похожа на бодровские. Такая она у деда, отца. Мой сын!

Зина не сводила глаз с лица Сергея, желая уловить в них ход мыслей. Вот он улыбнулся, глядя на ребенка, и радостная волна удовлетворения заполнила ее душу и тело, разом отхлынули навязчивые неприятные мысли, притихла головная боль. Она смотрела, как Сергей, склонив голову, рассматривает ребенка, заметила его удовлетворенный взгляд, улыбнулась впервые после родов.