Чуждый разум [Валерий Алексеевич Алексеев] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

выходили на улицу и живописными группами располагались на пустыре для поедания домашних бутербродов.

Пока стояла ясная погода, это было еще терпимо, но вот началась полоса обложных дождей, пустырь превратился в гигантское желтое болото, и положение стало почти безвыходным. Достаточно было кому-нибудь из сотрудников вынуть из портфеля жареный пирожок, как утонченные «Неги» начинали нервничать, барахлить и жаловаться на отвратительный запах. Не помогали ни двойные двери, ни магнитный запор. Вахтеры и охранники бродили по этажам и мрачно принюхивались, директор института в ежедневных приказах сурово распекал «бутербродников», не помогало и это. В туалетах и в фотолабораториях, в конференц-зале и в типографии — где-нибудь кто-нибудь что-нибудь непрерывно жевал.

Дошло до того, что молодой программист, бормоча «К черту, к черту!», прямо в машинном зале принялся шелушить воблу, и головная «Нега-15», напечатав на ленте: «Кошмар!», погрузилась в беспамятство. Только тогда руководство института пригрозило строителям, что с них взыщут стоимость пострадавшей машины, и строители засучив рукава за одну неделю довели пищеблок до кондиции.

В двенадцать тридцать Мгасапетов, Ахябьев, Путукнуктин, Фомин сложили свои бумаги в папки с прижимными механизмами, посмотрели на табло внутреннего оповещения (там горела обычная надпись: «А если подумать?») и прислушались. В ту же минуту стены и потолочные перекрытия затряслись от топота ног. Это шли на обеденный перерыв сотрудники отдела общего счета.

В институте отдел общего счета находился на особом положении. Именно этот отдел раз в три месяца спускал Предварительную цифру, под которую, хочешь не хочешь, приходилось подлаживаться. Предварительная цифра имела силу закона природы, и на этот счет во всех электронных машинах были установлены специальные ограничители. Какой-то шутник из числа операторов спросил однажды дежурную «Негу», как она относится к Предварительной цифре. «Я ее обожаю», — с достоинством ответила «Нега». На тот же вопрос более мощный и автономно мыслящий «Идеал» отреагировал по-другому. «Помалкивай, парень», — отстучал он на ленте выдачи.

— Ну что ж, друзья мои, — сказал Мгасапетов, и на звук его голоса на табло моментально включилась другая надпись: «Выступай по делу!» Гамлет Варапетович с неудовольствием покосился на горящую надпись, но ничего не предпринял: отключить служебную сигнализацию он мог, но был не вправе. — Раньше чем через полчаса нас не вызовут. Проведем же эти полчаса с пользой.

Гамлет Варапетович сидел за своим столом, на котором как символ частичной власти, возвышался пульт прямой связи с «Большим Голубым Идеалом» — довольно массивное сооружение, представляющее собой некоторую комбинацию телефонного аппарата и пишущей машинки. На столах у Ахябьева и у Фомина стояли лишь пульты вызова «Неги», ничем не отличающиеся от обыкновенного телефона да, по сути дела, телефоном и являющиеся: набрав определенный номер и позабыв нажать кнопку распределителя, можно было вместо голоса любимой женщины услышать скрипучий ответ горбуньи-«Неги»:

«Еще один умник нашелся! Куда без очереди?» У Славы Путукнуктина и такого аппарата не было. Более того: по молодости лет тембр его голоса вообще не значился в картотеке электронного парка, и все свои переговоры с машинами Путукнуктин вел через третье лицо. Это было унизительно, но, в общем-то, справедливо. Право голоса в ИКСе надо было еще заслужить.

— Я слышал, новости есть, — задумчиво проговорил Ахябьев. — Хотелось бы поподробнее.

— Да, да, конечно, — заторопился Мгасапетов и очень смутился, бедняга: он вечно смущался, когда ему о чем-нибудь напоминали. — Я, собственно, хотел огласить после обеда… но, раз уж так получилось, можно и сейчас.

Ахябьев скрестил на груди руки и устроился поудобнее. Путукнуктин в точности повторил его позу, а Владимир Иванович Фомин горько усмехнулся и опустил голову, чтобы никто не видел его осуждающего лица. Владимир Иванович презирал мягкотелых людей (и, в частности, Мгасапетова) за то, что у них все получалось так, как хотят другие.

Гамлет Варапетович вкратце повторил то, что было известно уже всему институту. Соседи из ИПП вчера перехватили еще одну телепатему, уже третью по счету. И опять-таки эта телепатема содержала подробнейшую информацию о положении дел в Институте конкретного счета, вплоть до таких деталей, что Никодимов не прошел в Ученый совет, что «Большой Голубой Идеал» третью ночь простаивает без работы и от нечего делать играет в азартные игры с охранниками, что некий Ахябьев в рабочее время для собственного удовольствия пересчитывает внеплановый трюизм «Правда хорошо, а счастье лучше», в то время как в своих основных расчетах допустил ряд арифметических ошибок, — ну и так далее, в том же духе.

Совершенно ясно было, что в институте сидит какой-то телепат, прекрасно осведомленный, и посылает мысленные донесения о разного рода непорядках в счетной работе.