Рыцарь Шато д’Ор [Леонид Игоревич Влодавец] (fb2) читать постранично, страница - 191

залитый предзакатным солнцем.

Вокруг толкались дворовые люди. Им тоже выкатили несколько бочек вина, зажарили на вертелах свиней и баранов, дали вдоволь хлеба и сыру. Тут весело приплясывали, орали скабрезные куплеты, визжали и то ли в шутку, то ли всерьез — размахивали кулаками. А кроме того, пощупывали девок, тоже, разумеется, подвыпивших. Шато-д’Оров-старших встретили воплями ликования.

— Ура нашему доброму графу!

— Слава госпоже Клеменции!

— Пусть не скудеет род ваш!

Из толпы вышел древний старик, разумеется, нетрезвый, однако довольно твердо стоявший на ногах.

— Любезные господа! — возгласил дед и бухнулся на колени. — Христом Богом вас прошу не прогневаться на мою глупость! Велите слово молвить!

— Молви, молви, — усмехнулась Клеменция.

Дед вопросительно глянул на Ульриха, видимо, разрешения одной Клеменции ему было недостаточно.

— Можно! — сказал Ульрих.

И дед, ударив лбом о землю, произнес:

— Благородные.. ик!… господа! Что я хочу сказать… ик!… Народ, значит, шато-д’орский, велел мне спросить, как же это теперь вы друг другу будете? Муж и жена? Прошу простить, ежели что не так сказал!

— Ты что это, старик?! — вскричала Клеменция, но вдруг сказала: — Да, мы муж и жена!

— Ур-р-р-а-а-а-а-а! — грянуло по всему Шато-д’Ору. — Ур-р-а-аа-а!

— Вы правы, мой победитель, — сказала Клеменция, — свежий воздух повлиял на меня. Погуляем по стене?

— Пожалуй, — ответил Ульрих. — Хотя, честно говоря, я ничего не понимаю…

— Народ признал вас, мессир Ульрих.

— Двадцать лет я ждал этой минуты… Послушай, раз уж все так получается…

— Ты желаешь лечь со мной? — Клеменция лукаво улыбнулась. — Неужели так трудно дождаться ночи?

Они поднялись по лестнице и пошли мимо часовых, которые приветствовали их, полагая, что мессир Ульрих и госпожа Клеменция проверяют посты.

Ульрих и Клеменция прошли по стене до Мысовой башни, нависавшей над крутым обрывом. Внизу в лучах заходящего солнца серебрилась река, она словно звала к себе… Несколько секунд, а может быть, минуту, они как завороженные смотрели вниз. Это была, возможно, самая страшная и сладкая для них минута… Лишь миновав Мысовую башню, Ульрих наконец признался:

— Черт побери! Мне хотелось схватить тебя и броситься вниз!

— Я тоже боялась чего-то в этом роде, — кивнула Клеменция. — Мне было страшно, но почему-то… тоже хотелось этого…

Ульрих обнял Клеменцию за пышную талию, а ее сильная рука легла ему на спину. Они в молчании, обнявшись, прошли по стене до следующей угловой башни, до Высокой. Здесь Клеменция отстранилась от Ульриха и, повернувшись к нему, сказала, глядя прямо ему в глаза:

— Здесь, в этой башне, я первый раз изменила тебе. Здесь я хочу к тебе вернуться. Но сперва, мой победитель, ты должен покарать меня. Накажи меня плетью, как подобает властелину…

— Но у меня нет с собой плети, — возразил Ульрих. — Да если б и была, не стал бы я бить тебя. Нам и так хорошо, забудем про измены.

— Вот тебе моя плетка, — сказала Клеменция, вытаскивая из-под платья плетку, которой она частенько порола не угодивших ей горничных. — Ты должен меня высечь, иначе душа моя будет страдать от неискупленных грехов…

— Грехи плетью не отпускают, — усмехнулся Ульрих. — В Италии я видел флагеллантов, которые толпами ходили по дорогам и пороли себя плетьми. Святости в этом ни на грош… Его преосвященство осудил их.

— Но мне это нужно! — настойчиво требовала Клеменция. — Я не могу вернуться к тебе, не пострадав хоть чуточку… Идем со мной!

Она увлекла Ульриха в башню. Отворив скрипучую дверь, они оказались в квадратной комнате. Наверху, на площадке, лязгали доспехи часового. Клеменция указала Ульриху на лестницу, ведущую вниз. По каменным ступеням они спустились на этаж ниже и проникли в тесную узкую каморку с низким потолком — Ульрих едва не задевал его головой. Почти всю комнатенку занимал обширный деревянный топчан с соломенным тюфяком. Клеменция задвинула засов, улеглась на топчан и подобрала юбку, оголив свой могучий розовый зад.

— Секи! — выкрикнула она со страстью. — Секи меня!

Ульрих неторопливо разделся, снял с себя вооружение и, по пояс обнаженный, подошел к Клеменции. Затем занес плеть над женскими ягодицами и нанес хлесткий удар. После чего швырнул плеть на пол и опустился на топчан. Платье Клеменции затрещало, из груди ее вырвался стон… Она опрокинулась на спину и, заключив Ульриха в объятия, прижалась к нему… И в тот момент, когда тела их устремились навстречу друг другу и зрелая мужская плоть соединилась со зрелой женской плотью, свершилось чудо, которое заметили лишь только эти двое. Это было чудо для двоих — чудо возвращения в молодость. Не топчан с тюфяком, набитым гнилой соломой, а нежная росистая трава, освещенная рассветным солнцем, была под ними в эти минуты. К ним вернулась юность…

— Ты слышишь? — задыхаясь, спросила Клеменция. — Ты