Против лома нет приема [Леонид Игоревич Влодавец] (fb2) читать постранично, страница - 2

Смит, «потребительную стоимость». Например, пустые бутылки или медная проволока.

На пустых бутылках в свое время умные люди еще, так сказать, «на заре перестройки» сделали неплохой бизнес. Бутылки в последние годы советской власти государство принимало по двадцать копеек, но число приемных пунктов было невелико, и туда выстраивались длинные очереди. Правда, еще и в винных магазинах принимали, но туда с большой сумкой пустых бутылок заходить не стоило. Нетерпеливый народ мог облаять, а то и по шее надавать — в зависимости от степени подогретости.

Кооператоры стали принимать пустые бутылки по восемнадцать копеек, но прямо на улице, а то и в родном дворе — быстро и без очереди. Человек, у которого трубы горели, из-за двух копеек не переживал. Он еще и посмеивался над бизнесменами: эко, ребята дурью маются! По сорок копеек с ящика наваривают!

Однако ребята были вовсе не дураки. Потому как советская пол-литровая пивная бутылка была выполнена по общеевропейскому стандарту. А на мировом рынке за эту самую «евро-бутылку» платили уже в валюте. Допустим, по двадцать центов за штуку. Почувствуйте разницу! Правда, наступил момент, когда в России пиво и воды некуда стало разливать, потому что стеклотару вагонами вывозили за кордон. Но это так — издержки первоначального накопления…

К сожалению, гражданин, глодавший куриную ножку, извлеченную из мусорного бака, в свое время не додумался до того, как можно, делать большой бизнес на пустых бутылках. Он и при советской власти собирал бутылки для того, чтоб покупать новые, и при демократической занимался тем же. Но увы, времена свободного рынка обострили конкуренцию. Поголовье бомжей, безработных и нуждающихся пенсионеров выросло на порядок. Бутылок на всех уже не хватало. Кто еще не весь ум пропил, вспомнил пионерское детство и принялся за сбор металлолома (особенно, цветного), макулатуры и иного вторсырья. Но цветмет довольно быстро исчез со свалок, и народ стал добывать его там, где он «плохо лежал» — то есть в кабельных туннелях, или там, где он «плохо висел» — то есть прямо со столбов. Поскольку далеко не каждый из тех, кто решался заработать на бутылку таким способом, мог отличить низковольтные телефонные провода от ЛЭП-220, то число смертельных поражений током заметно увеличилось. Кроме того, в это дело вмешались и трезвые, технически грамотные люди, которые стали поганой метлой гнать неорганизованных тунеядцев, больно метелить их и даже мочить до смерти.

Именно поэтому счастливый обладатель «ножки Буша» не рисковал связываться с подобным бизнесом, а мирно довольствовался всякими «ништяками» для пропитания. То на рынках рылся в подгнивших овощах, то на задних дворах ресторанов подбирал объедки. В общем, перебивался как-то.

Весна для него была самым фиговым временем года. Зимой, конечно, холодно, но в подъездах под батареями отопления выжить можно. А объедки в мусорных баках в морозы долго не протухают. Во всяком случае, не сразу. Осенью похуже, зато много недогнивших овощей и фруктов, валяется. Летом вообще кайф — и тепло, и сады-огороды за городом полны всякой съедобной зелени, в лесу грибы-ягоды растут. А вот весной тяжко: и объедки тухнут быстро, и огороды еще не посажены, и в подъездах не топят. Так что сейчас, под весенним снежком, нагрянувшим ни с того ни с сего, жилось бомжу совсем тяжко. Хорошо вот, ножка куриная нашлась, и довольно свежая. Конечно, мечталось и о бутылке, но на нее еще заработать требовалось. А главное — , придумать, как это сделать. Вопрос был очень насущный и серьезный. Жизненный, можно сказать. Острая алкогольная недостаточность была снята рано утром оставленной с вечера опохмелкой, но пройдет еще часок-другой и она вернется.

Как ни пытался он растянуть удовольствие, куриная ножка все же весила не килограмм. Обглодал дочиста и бросил косточку очень кстати подбежавшей шавке. Тоже, видать, бездомной, старой, облезлой и с лишаем на боку. И зубов у нее, чтоб разгрызть эту костяшку, тоже было негусто.

Бомж встал, завернул плесневелые горбушки в пакет, на котором сидел, и собрался было топать туда, где снег за шиворот не падает. Но в это самое время во двор въехала «Газель» с крытым кузовом и остановилась рядом с мусорными баками. Из правой дверцы вылез крупный, красномордый мужик в кожанке и надвинутой на нос кепочке.

— Э, алкаш! — позвал он по-деловому. — Поди сюда! Первая мысль, которая мелькнула в пропитых мозгах бродяги — бежать! — сразу же резко угасла. Куда он побежит при своем ревматизме и дохлом моторчике? Догонят тут же. И уж тогда точно будут бить. А сейчас еще неизвестно, может, и не тронут. Но подходить к такому верзиле было страшновато. Махнет вполсилы — и последние зубы вышибет.

— Ну, чо встал? — немного повысив голос, произнес крутой. — Глухой, что ли? Поди сюда, не бойся, бить не буду.

Бомж подумал: бить его, в общем, не за что. Этого мордатого он первый раз видит, в карман к нему не лазил, дачу его не грабил, под окнами у него не ссал. Правда, в прошлом бывали