Бабьи тропы [Феоктист Алексеевич Березовский] (fb2) читать постранично, страница - 2

был арестован белогвардейским правительством, а в декабре освобожден восставшими рабочими. Куломзинское восстание было зверски разгромлено, а Ф. Березовский в течение всего времени диктаторской власти Колчака скрывался от колчаковской охранки. О пребывании в Омской тюрьме, об освобождении из нее и о последовавших мытарствах он написал воспоминания «В плену» («Сибирские огни», 1935, № 5).

После разгрома Колчака Феоктист Алексеевич много и энергично работает по восстановлению Советской власти в Сибири: замгубпродкомиссара в Омске, председатель Новониколаевского Уисполкома, председатель Енисейского губисполкома, редактор газет «Красноярский рабочий», «Советская Сибирь». В 1921 году вместе с группой новосибирских литераторов во главе с Емельяном Ярославским участвует в организации журнала «Сибирские огни».

Выступать в печати Ф. Березовский начал с 1900 года (рассказ «Никудышный» в омской газете «Степной край», начинавший серию зарисовок «Картинки из серенькой жизни»). С этого времени он и стал почти постоянным сотрудником многих сибирских газет: «Восточное обозрение», «Железнодорожник», «Сибирская жизнь», «Вестник Сибири», «Омский вестник» и другие. Первое значительное художественное произведение — рассказ «Стрелочник Гранкин» опубликовано в «Первом литературном сборнике сибиряков» (Томск, 1906).

Начиная с 1903 года, в газете «Восточное обозрение» появилось несколько зарисовок Ф. Березовского из быта железнодорожных рабочих. Публикация рассказа о стрелочнике в сборнике периода революции 1905 года была весьма знаменательной и необходимой. Рассказ затрагивал актуальнейшую в те дни тему: пробуждение революционного сознания у сибирских рабочих.

В канун революции выступления рабочих в Сибири учащались из года в год. Все настойчивей экономические требования рабочих перерастали в политические.

Подчеркнутый биографизм рассказа — не искусственный прием, а отражение действительного события в жизни автора, та самая встреча с необычным фактом, с ярким человеком, заставившая взяться за перо, задуматься.

Теперь нашему литературоведению стало более или менее известно, с каким пристальным вниманием многие сибирские газеты следили за творчеством М. Горького. В них довольно часто рецензировались его произведения, нередко перепечатывались его новые публицистические и художественные выступления; о книгах М. Горького говорилось в обзорах литературы и общественной жизни страны. В Сибири почти одновременно с Москвой и Петербургом ставились пьесы — «Мещане», «На дне», «Дети солнца», инсценировки романа «Фома Гордеев» и другие. Революция 1905 года лишь усилила интерес к М. Горькому самых широких кругов сибирской общественности. В России упрочнялась социалистическая культура, в русской литературе зарождался метод социалистического реализма.

Появление в 1906 году рассказа «Стрелочник Гранкин» не было случайным и имело для литературы Сибири принципиальное значение. В центре внимания автора оказался рабочий-стрелочник, человек думающий, смелый, протестующий. Поначалу кажется, что он всего лишь одинокий правдоискатель, выступающий против произвола железнодорожной администрации, обличающий воров и взяточников. Рассказчик полон расположения к нему, чуть-чуть добродушно подтрунивает над ним, над его донкихотством, над его наивной верой в необоримую силу громко при всех произнесенного обличительного слова. «В этой маленькой серенькой фигурке, — обобщает он, — с уморительно трепыхавшейся бороденкой, оказалась большая душа, протестующая против всякого вида неправды». Но чем дальше развиваются горькие события жизни Гранкина, тем яснее становится классовая сущность его протеста. Его уже перевели со станции в другое место за очередной конфликт с начальством, моральная победа на его стороне, и можно проститься со всеми по-хорошему. Однако на предложение такого рода он, «тряхнув бороденкой, с гневными нотками в голосе ответил:

— Нет, не стоит! Все едино… С этим примиришься, там другие будут такие же. Они нам враги! И примиримся мы с ними только тогда… когда сломим их!»

Здесь не только осознание своего человеческого достоинства, но и своих классовых интересов, своих прав. Они выражены ясно и определенно, воинственно, что и требовалось прежде всего в то неспокойное время. Гранкин в столкновениях с железнодорожным начальством то и дело терпел поражение — его переводили с одной станции на другую, наказывали всеми доступными средствами, наконец, уволили, но ничто его не останавливает, он не разочаровывается, не жалуется на судьбу, он постоянно полон энергии и жажды борьбы, он как бы предчувствует свою завтрашнюю победу. А самое важное — кончилась его одинокость. Донкихотство Гранкина чаще всего вызывало насмешки. Но столкновение с начальником участка в условиях всеобщего и узаконенного раболепия вызвало у рабочих к Гранкину уважение, и станционная жизнь сразу пошла по-иному: «…его поступок, видимо,