Золотой дождь [Николай Григорьевич Никонов] (fb2) читать постранично, страница - 3

скорпионы Суматры бывают величиной в ладонь… Да что там! О, господи, до чего хочется повидать весь этот животный, растительный, каменный и водный живой мир, всю Землю с ее океанами, пампасами, Андами, саваннами, Сингапурами и Парижами, побывать и там, где не стихает людская жизнь и молвь, и там, где от века лишь ветер пустыни да исполинское молчание Гималаев…

А еще хочется увидеть все земные грозы и облака, закаты и радуги на всех широтах, полярные сияния и ледяные шапки, угрюмые последние острова земли, и льды красно-синие, голубые и розовые — застывшую тишину и тайну Гренландии…

И этого мало. Земля ведь большей частью — вода. И туда, в океаны, нырнуть бы и плыть в их пучинах и безднах до самых расширяющихся геосинклиналей, до впадин, живущих вулканической жизнью. О, если бы, если бы, если бы…

А иногда мечты бывают и проще, куда проще, обыкновеннее, но оттого не менее несбыточны. Вот едешь поездом, стоишь у окна и попадаются до нельзя прекрасные места — пустошь какая-нибудь, кустики, елочки на скате оврага, речонка безвестная среди полей, дуб некий вековой на опушке, а то и просто березы, березовая роща — весной в грачиных гнездах, летом В зеленой глуши, в золотом крике иволги, и задрожит, заноет душа: тут бы сойти, сбежать, спрыгнуть с поезда, тут бы остаться пожить-побродить вволюшку… Да как же… Или вот еще как бывает. Первый снег. И везде можно по лесу, просто так, ни за чем, искать следы жизни. Как-то сладко их видеть. Здесь мыши бегали, настрочили двойные строчки, гнездо попадется пустое в самой чаще кустов, грибы какие-нибудь последние торчат кочечками… Так мысленно ходишь по лесу, по снегу, а сам-то стиснут в душном перегруженном трамвае, несется за окном машинами, домами нескончаемая улица и чей-то водочный дух все время перебивает мечту…

Иногда я думаю: «Не родимся ли мы в самом деле собирателями, искателями, коллекционерами?» Поставишь такой , вопрос и сразу находятся ответы: «Да сколько угодно людей есть — ничего не коллекционируют, больше того, презирают это занятие, считают низменным, сродни стяжательству и скупердяйству. Есть и такие, — гордятся тем, что они не коллекционеры, отдают, посмеиваясь, какому-нибудь фанатику-нумизмату завалявшуюся монету, отклеивают красивую марку с конверта и оделяют жаждущего, а открытки поздравительные с ходу несут в мусорное ведро. «Не коллекционируют?! — спрашивает меня уже кто-то ехидный во мне. — Не собирают? Ну-ка, а платья? А туфли? Серьги-кольца? Хрустали? Деньжонки?» Разубеждаю этого скептика в себе: «Какое же это коллекционирование? Просто житейское дело…» «Корыстное!» — заявляет мой скептик. «А коллекционирование бескорыстно», — вразумляю его. «Ха-ха! — смеется он. — Ха-ха!»

«Бескорыстное оно!!» — ору на своего скептика и привожу примеры.

Один человек, он и сейчас Жив-здоров, вот почему не называю его ни по фамилии, ни по имени-отчеству, — сколько раз из-за такого в конфузию попадал, — этот человек собирает все, и все, что принято собирать: книги, марки, открытки, этикетки, самовары, Иконы, монеты, картины (по силе возможности), антикварность всякую. Недавно жаловался: не вмещается его коллекция в обыкновенной трехкомнатной, а он ее уж и чуланами разгородил, и антресолей везде понаделал… Но главное увлечение его — значки, ибо у всякого многоотраслевого собирателя все-таки есть стержень, Что ли, красная Нить. Значков у коллекционера почти как в присказке: столько, да еще полстолько, еще четверть столько, — и все в аккуратности немыслимой, на отличных, оклеенных бархатом, планшетах — дореволюционные знаки (вот, предположим, пажеский Ея императорского величества корпус или знак ордена святого Владимира, с мечами) на белых, революционные, само собой, на алых, довоенные (всякого рода ГТО, БГТО, ГСО, ПВХО и Ворошиловские стрелки) на зеленых, нынешние (а их несть числа) — на голубых. На вопрос: «А что вы с ними делаете? Зачем?», этот скучный-прескучный с виду человек с совсем уж скучным (так и просится штамп «скрипучим») голосом отвечает: «Ну… я их… облизываю… по воскресеньям…» И какая-то бледность, подобие улыбки брезжит на его осеннем лице.

Грубоват ответ, но, пожалуй, в самую точку. Видели бы вы этого унылого, с какими радостными восклицаниями и уже весь в улыбках, в нетерпении и дрожи воззрился он на довоенный осводовский значок, который я презентовал ему за ненадобностью. Как подносил он его к глазам, как вертел перед носом, как дул, полировал рукавом тусклую бронзу надписи — надо было видеть. И подумал я, глядя на него: «Грешным делом, и впрямь ведь облизывает он свои значки, наверное…» А в целом, счастлив, очень счастлив наедине со своими значками, гербами, медалями, эмблемами спорта, труда, мира и войны.

А теперь позвольте к маркам обратиться. Марки. Филателия. Едва ли не самое массовое увлечение человечества. Кто-то подсчитал: столько-то сотен миллионов и все — филателисты. Начинающие, бросившие, периодически