Нас обвенчает прилив… [Ромео и Жанетта] [Жан Ануй] (fb2) читать постранично, страница - 28

в первый день. Как судья.

Фредерик (схватив её за запястья). Что «кончилось», я хочу знать!

Жанетта (тихонько). Оттого, что вы сделаете мне больно, мне не станет легче подыскивать слова. Это раненая рука, отпустите её, пожалуйста.

Фредерик отпускает её.

Я объясняю, как умею, и то с трудом. Если уж хотите, то кончилась моя глубоко внутри спрятанная уверенность, что я могу быть сильнее вашей матери, сильнее Юлии, сильнее любой римской матроны, что я заслуживаю вашей любви больше, чем кто-нибудь другой. Я только что разбила стекло этой рукой, видела, как хлещет кровь, и гордилась собой. Если бы вы приказали мне выпрыгнуть из окна, войти в огонь, я бы не колебалась. С вами я могла бы оставаться всегда нищей и всегда верной. Единственное, чего я не могла — это перестать чувствовать вашу руку, обнявшую меня.

Фредерик. Почему вы не позвали меня? Почему позволили мне уйти?

Жанетта. Было слишком поздно. Как раз тогда, когда ваша рука упала, я перестала быть самой сильной. Я словно обрушилась в пропасть. Я больше ничего не могла. Вы еще не совсем отпустили меня, вы еще не сделали ни одного шага по направлению к выходу, как я уже стала самой слабой, самой ненадежной, самой неподходящей для вас. Даже если бы я захотела, я не смогла бы позвать вас.

Фредерик. И вы не подумали, что я ведь мог вернуться?

Жанетта. Подумала. Но дожидаться вас было бы нечестно. Я не могла больше дать вам ничего настоящего. Не могла же я стать вашей любовницей и врать вам, как другим? Живая или мертвая, Юлия в глубине вашей души тотчас бы стала сильнее меня. Мы получили бы наслаждение — это делается быстро… Но хороши бы мы оба были потом!

Фредерик. Но вы могли бы уйти, и не позвав этого человека.

Жанетта. Одна?

Фредерик. Да.

Жанетта. Я не умею быть одна. И потом, я была уверена, что Юлия не умрет, и вы, в конце концов, женитесь на ней. И я захотела выйти замуж тотчас же, первой.

Фредерик. Почему?

Жанетта. Чтобы причинить вам боль.

Фредерик (помолчав). Ну, вот, мне больно. Вы довольны?

Жанетта. Нет. Каждый раз, когда больно вам, больно и мне. Каждая рана, которую я наношу вам, на том же месте болит и у меня. И если вы от нее умрете, я умру вместе с вами.

Молчание.

Фредерик. Ах, если бы я никогда не знал вас! Раньше мир имел определенную форму, хорошую или плохую. Вещи вокруг меня имели место и название, и все было просто. А теперь я слушаю вас, ни о чем не могу думать так, как думаете вы, но каким бы ребяческим и кратким ни было бы ваше горе, я не в силах его выносить.

Жанетта (шепчет). Да, горе другого — тяжелая вещь.

Фредерик. Что я могу сделать, чтобы у вас больше не было этих растерянных глаз? Что я могу сделать, чтобы получить право жить и дышать завтра без этого укоряющего взгляда в сердце? Даже если это мне покажется неправильным и неразумным, я это сделаю.

Жанетта (тихонько). Сделать больше ничего нельзя.

Фредерик. Я изо всех сил хочу понять вас и поверить вам, но сделайте и вы хоть крошечный шаг мне навстречу. Ведь не мог же единственный в нашей жизни шанс зависеть только от той секунды, когда я разжал объятия! Это ребячество!

Жанетта (с улыбкой). Мы такие разные, мой дорогой. Право же, это был такой маленький шанс на один только крошечный миг…

Фредерик (кричит). Я не могу, ваша улыбка слишком печальна! Я не требую, чтобы вы были так же благоразумны, как я, я только прошу вас — не прячьтесь в этом маленьком черном мирке, где до вас не доберешься. Я чувствую себя таким неуклюжим со своими большими мужскими лапами. Ваша тайна ускользает у меня между пальцами, как вода. Но я все-таки смогу научиться, даже не слишком хорошо вас понимая. Ведь есть же игры, языки, которые дураки выучивают, так и не поняв никогда их правил. Научусь и я!

Жанетта (улыбаясь). Нет.

Фредерик. Я сильный, я терпеливый, я спокойный. Ведь не единственный же вы человек на свете, которому я не могу помочь. И пусть все, что составляет мою силу и смысл существования, в счет не идет — я согласен.

Жанетта (тихонько, после паузы). Вы думаете, я бы согласилась таскать вас за своей юбкой, довольным или несчастным в зависимости от моих капризов и всех моих гадких недостатков, мяукающих вокруг меня, как стая кошек? Я уже не тот солдатик, что порезал себе руку тогда вечером. Вы будете думать, что я когда-нибудь снова обману вас, как и других, без всякого повода, но вы снова простите меня, потому что у меня будет несчастный вид… И так будет опять и опять. Лучше мне умереть.

Пауза; они неподвижно стоят друг перед другом. Она продолжает проникновенно.

Впрочем, именно это я и пришла вам сказать. В тот вечер, когда я пообещала ему выйти замуж, я опять принадлежала этому человеку. Я снова стала слабая и подлая, как раньше. Я опять стала ложью, хаосом, неряшеством, ленью. Я опять стала всем тем, что вы не выносите, и уже никогда не смогу быть вашей