Феникс и зеркало: Роман, новеллы [Аврам Дэвидсон] (fb2) читать постранично, страница - 3

такой?

— Я не ушибся, госпожа. — Гость поклонился. — Я заблудился, меня преследовали, попытались напасть. Я спасся, благодаря вашему слуге. Зовут меня — Вергилий.

Он почувствовал дуновение ветра и не удивился, когда крупная ирландская борзая, до того тыкавшаяся носом в руки хозяйки, насторожилась и, чуть рявкнув, поднялась на ноги. Вергилий издал короткий горловой звук, и собака успокоилась, но шерсть на ней продолжала топорщиться.

— С вашего позволения, госпожа, я побыл бы у вас недолго, — произнес Вергилий. — Переждал бы. Ветер доносит сюда запах этих тварей.

— Да, такое иногда случается, — отчужденно кивнула хозяйка. — Так бывает, когда воздух покоен и душен. В дни, предшествующие землетрясениям, или когда начинает сердиться Везувий. Острый запах, острый и крепкий. Такие мерзкие твари, и все же… все же они чувствуют красоту, вам не кажется? Они ищут изумруды и прочие редкие камни, добывают их, складывают из них целые горы — чтобы только любоваться их красотой. Мне доводилось слышать об этом.

— И господин Вергилий тоже об этом слышал, уверяю вас, — захихикал Туллио. Впрочем, улыбались лишь его губы, но не глаза. — Готов ручаться именно потому он, похоже, и заблудился в лабиринте. Не правда ли, сударь?

Вергилий промолчал.

— Туллио… — с явным неодобрением произнесла хозяйка, — лучше предложи человеку подкрепить силы. Нет, нет, Туллио, именно ты.

Щеки Туллио по обе стороны от узкой бороды зарделись. Пожав плечами и столь же демонстративно улыбнувшись, он взял поднос из рук молчаливого слуги и передал его Вергилию, а девушка-служанка, было поднявшаяся на ноги, снова села у ног госпожи. На подносе были хлеб, вино, блюдечко с маслом, тарелочка с медом, мягкий сыр, минога, нарезанная ломтиками. Вергилий благодарно поклонился, наполнил бокал и принялся за еду.

— Но где остальные? — спросила хозяйка. — Мы слышали их голоса… нам казалось…

Вергилий прожевал, запил глотком вина. Воздух в тени гигантского дуба был прохладен. В его голове толкалось множество вопросов, но он был готов подождать, пока отыщутся ответы. Гость чуть приподнял голову. Внезапно с верхушки ближайшего миндального дерева прозвучал мужской голос. Все обернулись туда. Но там не оказалось никого, хотя голос и продолжал звучать. И тут с самой верхушки дуба залаяла собака.

— Я поняла, — кивнула хозяйка. — В таких вещах, я немного смыслю. Это не просто шарлатанство. Теперь я поняла, — продолжила она, поигрывая золотой свистулькой, — вы — тот самый Вергилий.

Гость поклонился.

На него глядели глубоко посаженные фиалковые глаза. Хозяйка прищелкнула своими белыми, с просвечивающими синими жилками пальцами — так, что простое колечко зацепилось за колечко с печаткой.

— Маг, — выдохнула она, — вы можете сделать мне зерцало?

— Нет, госпожа, — ответил гость, чуть помедлив.

— Вы меня поняли? — Она хлопнула в ладоши от досады. — Я говорю о зерцале из девственной бронзы, что изготавливается по правилам Великой Науки, в которой вы достигли высочайшего искусства?!

Ветер стих. Молоденькая служанка, сидевшая на траве возле кресла госпожи и державшая в руках пяльцы с длинной иглой, продетой сквозь недоконченную вышивку (изображавшую странную птичку сижант, сидящую на кучке хвороста), безучастно поглядела на Вергилия карими глазами.

— Я понял вас, госпожа. Да, теоретически я могу изготовить зерцало. Но на деле, при нынешнем положении вещей, это невозможно.

В отчаянии хозяйка сделала резкий жест руками, складки мантии чуть разошлись и открыли взгляду несколько дюймов каймы. Словно внезапная вспышка осветила угол, дотоле темный, — теперь у Вергилия был ключ к отгадке. Но улучшить его настроение это не могло — лучше и так было некуда.

— Надеюсь, госпожа, — произнес он спокойно, — мой отказ не будет воспринят вами как отсутствие доброй воли с моей стороны.

Отчаяние на ее лице мгновенно сменилось румянцем.

— Нет, — пробормотала она, — нет, нет… к тому же — вы ели мой хлеб… пили мое вино…

Снова что-то шевельнулось в его уме.

— И не только здесь, — добавил он вполголоса.

— Что?

Он подошел ближе и заговорил так тихо, что услышать его могла только она: «Я, изнывающий от жажды, пью воды памяти, пью из цимбал, ем из ладоней…»

Она, вспоминая, вздрогнула, лицо ее озарилось. «В тот раз ты видел, и как ночью всходит солнце, — тихо и медленно произнесла она. — И Элевсийские мистерии[3]. Мы с тобой — брат и сестра, но мы…» Она посмотрела по сторонам, протянула ему свою тонкую руку, и он помог ей подняться.

— Не здесь.

Они вышли из тени дуба и, миновав миндальные деревья, по кипарисовой аллее направились в дом. Руку Вергилия она не отпускала, держалась за нее, пока они не пришли в комнату, стены которой были обшиты тускло блестящим деревом; пахло здесь мускусом и мастикой из пчелиного воска, на стенах во множестве висели гобелены, изображающие