Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
Средиземью. Правда, кочевники-орокуэны всегда глядели на соплеменников, избравших стезю земледельца или ремесленника, с невыразимым презрением: кто ж не знает, что единственное занятие, достойное мужчины, это разведение скота — ну, если не считать грабежей на караванных тропах… Впрочем, данное обстоятельство ничуть не мешало им регулярно наведываться со своими отарами на горгоратские базары — где их исправно обдирали как липку сладкоголосые умбарские купцы, быстро прибравшие к рукам всю тамошнюю торговлю. Эти разворотливые ребята, всегда готовые рискнуть башкой за пригоршню серебра, водили свои караваны по всему Восходу, не гнушаясь при этом ни работорговлей, ни контрабандой, ни — при случае — прямым разбоем. Главной статьей их дохода, правда, всегда был экспорт редких металлов, которые в изобилии добывали в Пепельных горах кряжистые неулыбчивые тролли — несравненные рудокопы и металлурги, которые позднее монополизировали в Оазисе еще и каменное строительство. Совместная жизнь издавна приучила сыновей всех трех народов поглядывать на соседских красоток с большим интересом, чем на собственных, подкалывать друг дружку в анекдотах («Приходят раз орокуэн, умбарец и тролль в баню…»), а когда надо — сражаться плечом к плечу против варваров Заката, обороняя перевалы Хмурых гор и Мораннонский проход.
Вот на этой-то закваске и поднялся шесть веков тому назад Барад-Дур — удивительный город алхимиков и поэтов, механиков и звездочетов, философов и врачей, сердце единственной на все Средиземье цивилизации, которая сделала ставку на рациональное знание и не побоялась противопоставить древней магии свою едва лишь оперившуюся технологию. Сверкающий шпиль барад-дурской цитадели вознесся над равнинами Мордора едва ли не на высоту Ородруина как монумент Человеку — свободному Человеку, который вежливо, но твердо отверг родительскую опеку Небожителей и начал жить своим умом. Это был вызов тупому агрессивному Закату, щелкавшему вшей в своих бревенчатых «замках» под заунывные речитативы скальдов о несравненных достоинствах никогда не существовавшего Нуменора. Это был вызов изнемогшему под грузом собственной мудрости Восходу, где Инь и Янь давно уже пожрали друг друга, породив лишь изысканную статику Сада тринадцати камней. Это был вызов и кое-кому еще — ибо ироничные интеллектуалы из мордорской Академии, сами того не ведая, вплотную подошли к черте, за которой рост их могущества обещал стать необратимым — и неуправляемым.
…А Халаддин шагал себе по знакомым с детства улицам — от трех истертых каменных ступенек родительского дома в переулке за Старой обсерваторией мимо платанов Королевского бульвара, что упирается дальним концом в зиккурат с Висячими садами, — направляясь к приземистому зданию Университета. Именно здесь работа несколько раз дарила ему мгновения наивысшего счастья, доступного человеку: когда держишь будто птенца на ладони Истину, открывшуюся пока одному тебе, — и становишься от этого богаче и щедрее всех владык мира… И в разноголосом гомоне двигалась по кругу бутыль шипучего нурнонского, пена под веселые охи сползала на скатерть по стенкам разнокалиберных кружек и стаканов, и впереди была еще целая апрельская ночь с ее нескончаемыми спорами — о науке, о поэзии, о мироздании и опять о науке, — спорами, рождавшими в них спокойную убежденность в том, что их жизнь — единственно правильная… И Соня глядела на него огромными сухими глазами — только у троллийских девушек встречается изредка этот ускользающий оттенок — темно-серый? прозрачно-карий? — из последних сил стараясь улыбнуться: «Халик, милый, я не хочу быть тебе в тягость», и ему хотелось заплакать от переполнившей душу нежности.
Но крылья сна уже несли его обратно в ночную пустыню, изумляющую любого новичка невероятным разнообразием живности, которая с первыми лучами солнца в буквальном смысле слова проваливается сквозь землю. От Цэрлэга он узнал, что эта пустыня, так же как и любая другая, от века поделена на участки: каждая рощица саксаула, луговина колючей травы или пятно съедобного лишайника — манны, — имеет хозяина. Орокуэн без труда называл ему кланы, владеющие теми урочищами, по которым пролегал их путь, и безошибочно определял границы владений, явно ориентируясь при этом не на сложенные из камней пирамидки або, а на какие-то лишь ему понятные приметы. Общими здесь были только колодцы для скота — обширные ямы в песке с горько-соленой, хотя и пригодной для питья водой. Халаддина больше всего поразила система цандоев — накопителей адиабатической влаги, о которых он раньше только читал. Он преклонялся перед безвестным гением, открывшим некогда, что один бич пустыни — ночной мороз — способен одолеть второй — сухость: быстро остывающие камни работают как холодильник, «выжимая» воду из вроде бы абсолютно сухого воздуха.
Сержант слова «адиабатический», понятное дело, не знал (он вообще читал мало, не находя в этом занятии ни проку, ни
Последние комментарии
24 минут 45 секунд назад
41 минут 53 секунд назад
4 часов 10 минут назад
4 часов 43 минут назад
5 часов 39 минут назад
20 часов 41 минут назад