Ветер с чужой стороны [Сергей Николаевич Мартьянов] (fb2) читать постранично, страница - 2

выпущен сборник рассказов "Пятидесятая параллель".

Пограничная тема — главенствующая, но не единственная в творчестве Сергея Мартьянова. Живя в Казахстане, он несколько раз бывал в районах освоения целины, на крупнейших промышленных стройках республики. Его очерки печатались в, республиканской центральной прессе.

Не в тиши кабинета, в гуще жизни творит он свои произведения, проникнутые острым чувством современности, согретые теплой любовью к людям. Расставшись с военной формой, Сергей Мартьянов не сказал: "Прощай, оружье!" Нет, он как боец продолжает нести службу в нашей советской литературе.

Лев Варшавский

СОЛОМЕННАЯ ШЛЯПА
1

Нет, с этим Касымом Умурзаковым невозможно было идти! Он или молчал, нагоняя тоску, или открывал рот только затем, чтобы сказать: "Слушай, прибавь шагу, Павлюк", "Не греми камнями". При этом лицо его не выражало ничего, кроме собственной значимости и достоинства. А ведь был он таким же рядовым солдатом, как и Юрий Павлюк. Вся разница в том, что он служит на заставе дольше, чем Юрий, и капитан назначает его старшим наряда, а Павлюка младшим.

Юрий смотрел на широкую невозмутимую спину Умурзакова, на его загорелую до черноты шею и тоскливо вздыхал.

А кругом была такая благодать! Справа искрилось и плескалось море. Оно уходило из-под самых ног и вдали сливалось с вечерним бледнеющим небом. Слева поднимался обрывистый берег с белыми зданиями санаториев, сплошной зеленью садов и парков. Деревья были наклонены к морю, протягивая к нему свои ветви. Впереди тянулась непрерывная лента курортных пляжей с полотняными тентами и "грибками". С утра и до вечера здесь не смолкал веселый курортный шум.

И все это называлось границей, хотя до нее было семь миль территориальных вод. А дальше опять было море, и только за ним, в недосягаемых взгляду далях, лежали берега чужих государств. И все-таки здесь проходила граница, вот по этим пляжам, приморским бульварам и паркам, рядом с домами отдыха и санаториями.

Говоря откровенно, Юрий радовался, что попал именно сюда, на морскую заставу. Он вообще считал: где бы ни служить, лишь бы служить. А здесь все-таки море, южное солнце, много всяких развлечений. Не то, что где-нибудь на Памире или в песках Кара-Кумов…

Юрий и сам не заметил, как засмотрелся на девушек, вставших в круг и перекидывающих волейбольный мяч. Одна из них бросила мяч прямо ему, и Юрий не замедлил лихо ударить по мячу. "А почему бы и не ударить?"

Умурзаков остановился и невозмутимо заметил:

— Слушай, Павлюк, не отвлекайся от службы.

— Ладно, брось ты! — отмахнулся Юрий.

— Не "ладно", не отвлекайся, — наставительно повторил Касым.

— Ну, хорошо, хорошо, не буду…

И снова спина Умурзакова замаячила впереди.

Ох уж этот Умурзаков!.. Кроме статей устава, его черствое сердце не вмещает ничего другого.

В санаториях уже отзвонили к ужину, купающиеся покидали берег. Только самые заядлые все еще плескались в потемневшей воде. Зеленые волны лениво набегали на мелкую гальку, расстилая сердито шипящую пену. Резче запахло водорослями и ржавой окалиной камня, нагретого за день.

Напротив санатория "Абхазия" из воды вылез парень в красных плавках, немного поплясал на одной ноге, нагнулся к своей одежде и взял папиросу.

— Эй, друг, нет ли спичек? — окликнул он Умурзакова.

Тот продолжал шагать, не обращая на парня внимания.

— Слышь, тебе, что ли, говорят?

Умурзаков прошагал мимо, так ничего и не ответив.

Парень проворчал что-то и проводил пограничников сердитым взглядом.

Умурзаков продолжал зорко поглядывать, по сторонам. "Ну и человек! — вздохнул Павлюк. — Тяжело, что ли, ответить, если тебя спрашивают?" И Юрий пожалел, что не курит, и у него нет с собой спичек.

Вечерело. Малиновый диск солнца стремительно опускался к морю. Небо было чистым, чуть зеленоватым, только на западной его половине висели легкие облака. Солнце подсвечивало их снизу, и они были похожи на позолоченную чешую, очень яркую над горизонтом и постепенно темнеющую к зениту.

Юрий покосился на Умурзакова: тот даже не замедлил шага, чтобы посмотреть на закат. А солнечный диск, подернутый голубоватой дымкой, погружался в море — сначала краешком, потом по пояс, потом целиком, — и лишь облака некоторое время отсвечивали золотом. Но вот и они стали гаснуть, одно за другим, пока небо и море не покрылись спокойной густой синевой.

— Слушай, Павлюк, ты проверишь седьмой причал, а я восьмой. У главного пирса встретимся.

Юрий очнулся. Ах, да, лодки! С наступлением темноты положено проверять у причалов лодки. Все ли в наличии, все ли на цепях и заперты на замки. У каждой свой номер, свое определенное место. На седьмом причале шестнадцать лодок, с номера 31 по номер 46. Если не окажется хотя бы одной, это уже происшествие. Павлюк шел мимо вытащенных на берег лодок и отсчитывал Номера. Все лодки на месте, все на цепях и замках. Кто-то