Крестная мать [Валерий Михайлович Барабашов] (fb2) читать постранично, страница - 2

Зачем же ты приехал к своей маме неживой, родненький мой? Я ведь ждала тебя здорового, еще письма от тебя ждала-а… Ты же недавно писал мне, что все у тебя хорошо, что не беспокойся, мама, за меня, ничего со мной не случится-а-а… Ванечка-а…

Ванечка лежал безмолвный и строгий, на мертвом лице его застыла печаль и предсмертные страдания — наверное, ему было очень больно, когда он умирал, понимая, что никто уже не сможет ему помочь. И в этой застывшей маске страдания был укор всем живым, стоявшим сейчас у гроба, сквозь слезы смотревшим на забинтованный лоб, на припухлые губы, ссадину на щеке.

— Он двенадцатого числа погиб, — негромко рассказывал плачущему Алексею старший лейтенант, но слушали его все, кто находился сейчас в комнате. — Мы только вошли в Грозный, закрепились на окраине. Перед этим колонну нашу обстреляли, были жертвы, комбата убило… В ваш город «борта» два дня не было, а то бы мы раньше его привезли, Ваню вашего… Меня и самого в тот вечер ранило, а так бы меня не отпустили. Но меня легко зацепили, в плечо, кость не задета. Заживет.

— А солдаты… что, тоже из вашей части? — спросил Алексей.

— Нет, эти местные, из вашего гарнизона. Я один с Ваней летел. В Моздоке мне сказали: там встретят. Раненых много, почти семьдесят человек привезли. Их сразу в госпиталь, а мы, вот, к вам.

— Зачем же нам эта война в Чечне? — с сердцем спросила соседка Морозовых, Наталья, — седая дородная женщина. — Пусть бы сами политики и стреляли. Что же они нашими детьми прикрываются? Я Ванечку с рождения помню, крохотульку вот такого на руках держала. Как Татьяне пережить такое? Он у нее один-единственный был, а ей уж сорок… или сорок один, я не помню точно.

— У начальства, конечно, свои интересы, — хмуро отвечал офицер, но по тону его чувствовалось, что приказы своих командиров он не осуждает. — Но то, что я успел увидеть в Чечне… Нет, там иначе порядок не наведешь, поверьте на слово. Все вооружены, банда на банде, над русскими измываются…

— Что же они, эти «дерьмократы», сначала оружие там оставили, вооружили Чечню, а потом таких как Ванечка несмышленышей наводить порядок послали. Да и вас тоже, товарищ офицер, — не унималась Наталья.

— Ну ладно, Наташа, ладно, — стал мягко урезонивать разошедшуюся соседку Алексей. — Не на митинге… Вы расскажите, — обратился он к Леонтьеву, — как наш сыночек погиб?

— Да как, — стал рассказывать старший лейтенант. — Я думаю, он и сегодня был бы жив-здоров, если бы в тот день беда с этими чеченками не приключилась.

— С какими чеченками? — спросил Алексей удивленно.

— Да с обыкновенными, из Грозного, — офицер говорил тихо, но голос его слышали все. — Дело было к вечеру, сумерки такие синие, там быстро темнеет. Кругом — грязь, разбитые дома. Мы, рота наша, — в одном из полуподвалов сидим. Перестрелки в тот момент на нашем участке не было. Часа полтора назад… да, примерно, артиллерия наша и чеченская гвоздили друг друга, а мы, десантники, сидели, ждали команду. Тишина, никакого движения на улицах. Хоть и стемнело уже, но фигуры людей еще можно рассмотреть. Вот мы и видим: недалеко, по улице, — две женские фигурки с санками. Тащат что-то. Никто в них не стрелял. Да и зачем в женщин стрелять? Торопятся куда-то, бегут, ну и Бог с ними. Хотя тут им, в районе боевых действий, совсем делать нечего.

— А писали же, что все чеченцы в села ушли, к родственникам, — не унималась Наталья. — Что только наши, русские, и остались в Грозном.

— Ну, мать, я рассказываю как было, — невозмутимо и печально продолжал офицер. — Издалека нам, понятно, не видно, кто там пробирается по улице — русские женщины или чеченки. Потом все это выяснилось… Так вот, прилетела в этот момент откуда-то шальная мина. Может, наши пустили, может дудаевцы — кто теперь разберет! И мина эта разорвалась недалеко от женщин. Обе упали. И сейчас же детский крик на всю улицу. Да такой, что и сейчас в ушах стоит: «Помогите-е… Маму убили-и… Помогите-е…» Девочка кричала. И мы слышим, и чеченцы. Ваня вдруг вскакивает и бежит из нашего укрытия. Я ему вслед: «Морозов! Назад!» А он как не слышит. Вот сила какая-то парня подняла и понесла! Ему и другие кричали…

— Он у нас всегда других из беды выручал, — обронила Татьяна. — Уж так мы его воспитывали… Ванечка, сыночек, да что же ты не поберегся-а… — И снова упала на гроб, забилась в горьком плаче.

Женщины засуетились возле Татьяны. Офицер продолжал свой рассказ:

— Он, значит, выскочил и побежал по улице. Бежал как и положено: петлял, из стороны в сторону бросался. Короче, добежал он до этих женщин. Подхватил девочку на руки, назад побежал. Ну, мне, как ротному, что делать в этой ситуации? Молю Бога, чтобы Морозову повезло, чтобы живым и невредимым вернулся. Трем солдатам своим команду на всякий случай дал: помочь, если надо будет прикрыть, навстречу выбежать. Морозов — в полной экипировке, с автоматом, да девочка еще раненая на руках. Что она ранена, причем, тяжело, мы видели — нога у нее как-то неестественно